Онлайн книга «Ведьмаки и колдовки»
|
И память, долгая память. — То, что убивал он, не значит, что будешь убивать ты, — сказал Аврелий Яковлевич. — Потому не спеши… дурное дело — не хитрое, успеешь себе револьвер в рот сунуть. — Вы его… — Пристрелил. — Аврелий Яковлевич отступил. Теперь он стоял напротив окна, затянутого пыльной сетью плесени. И солнце, пробивавшееся сквозь чародейский заслон, золотило смуглую ведьмачью шкуру. — Понял, кто он, и пристрелил. Заговоренная пуля. Заговоренный пистоль. И немного везения… он считал себя волкодлаком. Тоже решил, что тварью стал… и смирился… а может, ему даже понравилось тварью быть. Самый быстрый, самый сильный… и признался даже, что к вкусу человечины привык, хотя поначалу есть брезговал. Он распрекрасно помнил каждое свое убийство, Лихо. И если поначалу боялся, то… ощущение собственного всесилия пьянит. Он быстро привык и к своей способности менять обличье, и к чужому страху… и к тому, что пули его не берут, ни обыкновенные, ни серебряные. И ежели тебе легче станет, то тварью он стал задолго до того, как его волки пометили. А остальное — лишь повод, чтобы эту тварь, в нем сидевшую, выпустить. — Я не… — Ты хочешь остаться человеком? — Да. — Тогда оставайся. Я не буду врать, что это легко… — Но возможно? — Да. Аврелий Яковлевич замолчал. Он замер, перебирая волосы в курчавой своей бороде. — Это даже хорошо, — наконец произнес он, — что на тебе моя метка… ты мне жизнь должен, а значится, я имею на нее право… сделаю кое-что, будешь носить. Ее зов — заглушит. А с остальным сам управляйся. У тебя выйдет. Ты упрямый. Лихо потер глаза, которые начали чесаться. — А она… кто она на самом деле? Ведьмак не стал делать вид, что вопроса не услышал или не понял, но лишь повел плечами и тихо ответил: — Лучше бы тебе того не знать. И отвернулся. — Воды подай и ремень развяжи… будем твоего красавца допрашивать. Ремень Лихослав снял. И носки свои выковырял, но забирать побрезговал, бросил в корзину с грязным бельем. Перебравшись на кривоногий диванчик, поставленный в углу, верно, затем, чтобы просто угол занять — а иначе отчего оный диванчик настолько неудобный? — Лихослав замер. За ведьмаком, словно бы позабывшим про присутствие гостя, он следил внимательно, хотя и не понимал половины того, что делает… …их полковой мертвяков не допрашивал, но шеи рубил и в рот засовывал железную монету, приговаривая, что так оно надежней. Освящал. И три дня держал в свинцовом гробу, и только потом, ежели мертвяк вел себя обыкновенно, гроб отправляли домой, ну или на старое кладбище, которое давно уже выбралось за низкую оградку. Вспомнилась и она, и кресты, что вылизанные дождями, что новенькие из светлого дерева… Аврелий Яковлевич, вставши на колени, раскрыл мертвяку глаза и капнул чем-то черным, дегтярным. Жаровенку распалил, кинул жменю травок, от которых по гостиной поплыл яркий мятный аромат… — Вставай, — велел он глухим рычащим басом — и был услышан. Пан Острожский нелепо дернулся и захрипел: — Поможите… — Поможем, — пообещал ему Аврелий Яковлевич. — Поможите… убивают! — Мертвяк, который выглядел до отвращения живым — и рука Лихо сама легла на рукоять револьвера, — перевернулся, встал на колени. — Развяжи меня, мил-человек! — Конечно, развяжу… — Сейчас? — А то когда ж? Ползи сюда… — Я тебя не вижу, — пожаловался мертвяк, поводя головой влево и вправо, ноздри его раздувались, средь всех запахов выискивая один — обидчика. — А ты на голос… И пополз, изгибаясь всем телом, дергаясь, шипя от натуги. Дополз до меловой черты и уперся. — Выпусти… — заныл высоким, тонким голосом, от которого задребезжали хрустальные подвесы на люстре. — Выпусти… выпусти… — Выпущу. Если договоримся. Мертвяк зашипел и вывалил черный распухший язык, длинный и подвижный, будто бы не язык даже, а болотная гадюка, что вылезла из расщелины рта. — Раньше в миру случалось бывать? — Аврелий Яковлевич языка не испугался, как и бурых, будто гнилые яблоки, бельм мертвяка. — С-с-лучалось. — Часто ходишь? — Час-с-сто… — Зачем посылают? — За девками… ей девки нужны… одних прислугой брал… на других ж-женился… Лихо стиснул кулаки, приказывая себе молчать, хоть бы другая, звериная часть натуры требовала довершить начатое и упокоить мертвяка уже насовсем. — И сколько у тебя жен перебывало? — Дюжина… без-с-с-с одной. Помеш-шали… он помеш-ш-шал… плохая с-собака. — Мертвец повернулся к Лихо, и тот не удержался, ответил рыком. — Сидеть, — рявкнул Аврелий Яковлевич. — Зачем тебе женщины? — Девуш-ш-шки… не мне, ей нужны. Пьет… с-силу пьет… крас-сивая. — Красивая — это аргумент… она здесь? — С-з-сдесь… — Самолично, значит, явилась… и зачем ей купеческая дочь? Не так молода, не особо красива… Лихо, тебя не спрашивают. Ко всему, уже не девица. Лихо, еще раз пасть откроешь, и за дверь выставлю… — Ей — нет. Мне нуж-шно. Деньги. Уехать. Она с-з-сказала, награда… з-заслужил. — Награда, значит… — Аврелий Яковлевич дернул себя за бороду, выдрав клок темных волос, которые, не глядя, кинул на жаровню. — Имя ее знаешь? — Нет. — А что знаешь? — А что ты мне дашь? — поинтересовался мертвяк, устраиваясь на границе мелового круга. — Крови хочу. И черный язык скользнул по темным же губам. — Крови, значит… — Ее крови… — Колдовкиной? — Девкиной, — уточнил мертвяк, не спуская с Лихо гнилых глаз. В них чудилось издевательство. — Много… — Обойдешься. — Я? Обойдусь, ведьмак… а вот ты… она з-с-знает о тебе… она тебя не боитс-ся… у тебя не хватит с-сил… думай… что тебе одна девка? Одной больше, одной меньше… Мертвяк полз вдоль границы круга и на Лихо уже не глядел. О нет, он боялся оторвать взгляд от Аврелия Яковлевича, который явно задумался. Сомневается? И вправду, если Хозяйка Серых земель вышла на охоту… если она сильнее ведьмака, а по всему так и выходит, то остановить ее — первейший долг… — Ты же с-сам баб не любиш-шь… — с тихим шипением продолжал уговаривать мертвяк, и черный язык его дергался судорожно. — Твари… хитрые твари… коварные… она раз-с-сгуляется… ус-строит тут кровавый век… решайся, ведьмак… с-сотни погибнут. Тыс-сяч-ши… ш-сто такое одна ж-жизнь против многих… |