Онлайн книга «Ведьмаки и колдовки»
|
— Полечка, потерпи. — Брунгильда Марковна вцепилась в руку молодого мужа. — Ватрушки свежие… — …образ варвара, который сокрыт в каждом человеке… — не замечая происходящего, продолжала вещать панна Велокопыльска. — И этот внутренний варвар возвышается над ценностями цивилизации, предпочитая пищу телесную духовной… — Я не хочу ватрушки! — возопил Аполлон. — Я шанежков хочу! Панна Велокопыльска повернулась к капризному поэту и, ткнув лорнетом в грудь, грозно произнесла: — Шанежки — это неконцептуально! — А я… — Полечка! — Трубный глас заставил Евдокию подпрыгнуть. — Полечка, я тебя нашла! — Мама! — Аполлон тотчас выпустил Евдокию и попятился. Он пригнулся и, кажется, стал ниже, впрочем, не настолько ниже, чтобы исчезнуть. — Полечка! — Почтенная Гражина Бернатовна уронила пару баулов и, вытянув руки, устремилась к сыну. — Я так о тебе беспокоилась! Посетители расступились, а панна Велокопыльска пробормотала: — Как мило! — Полечка, что с тобой сотворили? — Мама, у нас перформанс! — Полечка, я вижу, вижу… но почему ты без подштанничков? — Подштанники — это неконцептуально! — влезла в беседу панна Велокопыльска, но лорнет убрала, ибо вид Гражина Бернатовна имела грозный, явно выдававший, что внутренний ея варвар давным-давно выбрался на волю и неплохо на ней устроился. А в варваров лорнетом тыкать себе дороже. — Зато тепло! — ответила Гражина Бернатовна и потянула Полечку к баулам. — Я привезла новые, с начесом… а то ж простудишься. И шарфик, Полечка, тут дует, а ты без шарфика… Следом за шарфиком появились полосатые носки, в которые Гражина Бернатовна засунула домашнюю колбаску и оной полностью подавила вялое сопротивление Аполлона. — Оставьте его в покое! — Первой не выдержала бывшая вдова известного литератора, заподозрившая Гражину Бернатовну в коварной попытке разрушить не только концептуальный перформанс, но и едва-едва наладившуюся семейную жизнь. — А ты кто такая? — Купчиха мигом забыла про баулы. — Я его жена! — Поля! — Мама… Евдокия отступила. Почему-то ей казалось, что здесь и без нее разберутся… …не прошло и получаса, как Полечка, облаченный в синие подштанники с начесом, полосатые носки и шарф, вернулся на положенное ему место. Правда, теперь вместо ватрушки он держал в руке колбасу, которую жевал с видом мрачным… — Инды зкжали ражие грыси! — продолжал вещать юноша, разгоняя хлыстом мух. Слушали девицы. Вздыхали. Переполнялись силой слова народного… — Лихо… я тебе говорила, что люблю? — Кого? — Он наклонился и, поймав Евдокию за руку, поцеловал пальцы. — Тебя… — Если меня, тогда ладно… — Смеешься? — Как могу… Никак. В синих, ярких глазах не осталось ни капли желтизны, солнце, которое отражалось, — не в счет. И не только солнце… березы с золотом в листве, точно сединою… и улица… и экипаж, запряженный четвериком… люди гуляют… дама с собачкой, или вот пиит от стаи отбился, верно… Солнце палит. А все одно прохладно… осень. Потом зима. Весна и лето… и снова осень… и так год за годом. Но мысли об этом не пугают, напротив, Евдокия совершенно счастлива… даже совестно немного перед богами. На всякий случай. Вдруг да позавидуют. — Ева, только не смейся… я вот все думаю… кто такие ражие грыси? |