Онлайн книга «Русские сумерки. Клятва трикстера»
|
Тут, на опушке, – последняя черта, которую нельзя пересекать посторонним. Это ещё Доктор придумал – через каждые пять метров закопал вдоль деревенской околицы музыкальные камешки. На всё живое – размером от собаки и крупнее, они реагируют истошным пиликаньем. Если у тебя в кармане нет такого же фиолетового камешка. У меня – есть. И потому дозорные заметили меня только у крайних домов Глуши. – Стой, стрелять буду! – предупредили из темноты. – Стою. – Пароль! – «Зона поражения»! – пароль этой Ярмарки прислали мне по е-мэйлу месяц назад. Тогда я и не думал, что он пригодится… – Проходи, – ответил голос из кустов. И кто-то второй удивлённо добавил: – А ты – рисковый парень! Не побоялся ночью-то идти? – Так вышло. Эти были из новичков, эти меня не знали. Оно и к лучшему! Я миновал пустые дома. В этом конце деревни никто никогда не останавливается. А вот впереди, с центральной улицы, слышались голоса. И даже приглушённо звучала музыка… От Дивеево километров десять я отмахал пешком, но в эту минуту не чувствовал усталости. Наоборот, радость захлестнула – будто прыщавого школьника перед встречей с компанией таких же оболтусов. Повернул за угол полуобвалившегося сруба. И притаился в тени. Ближайший двор был ярко освещён. Группа мужиков сидела за столом под переносной лампой, висевшей у крыльца на крюке. Рядом жарился шашлык. На столе были ветчина, лук, помидоры. А ещё красовалась бутылка водки и ополовиненная двухлитровая банка с мутным содержимым – «сталкеровка», настойка на сером мху. Хорошо сидят! Поминают добрым словом какого-то Гая, месяц назад погибшего в Самарской Зоне. И, несмотря на количество выпитого, очень бодро обсуждают скупщиков, снизивших в этом году расценки на товар. За столом звучат остроумные, многоэтажные выражения, вполне достойные Ракетчика. Но его самого там нет. Локки – тоже… По тёмной стороне улицы я прошёл дальше. Миновал ещё несколько домов. Главное веселье происходило где-то у деревенской площади, рядом с обшарпанным общественным зданием – то ли магазином, то ли сельсоветом. Именно оттуда негромко, почти задушевно лилась музыка: Облака в небо спрятались, Звёзды пьяные смотрят вниз… [5] Но я на звуки не пошёл. Повернул в переулок к бревенчатому дому с дощатой надстройкой второго этажа. Сруб потемнел от времени, зато выглядел крепким, основательным, как башня средневековой Руси. С обращённой к болоту стороны это монументальное сооружение сильно заросло мхом. А вот чёрная, крытая толем крыша выглядит совсем новенькой. Ещё бы! Два года назад мы с Локки лично её крыли. А Ракетчик снизу помогал мудрыми советами… Я шагнул во двор. Окно на первом этаже – то, в котором сохранились стёкла, было распахнуто, ставни аккуратно закреплены деревянными упорами. Я замер, вслушиваясь, и различил внутри характерные, мелодичные аккорды. Ни с чем их не спутаешь! Так храпеть может только человек с чистой совестью, с большим внутренним достоинством… И я даже знаю, как его зовут! Пододвинул гнилой ящик к окну. Встал на него, подтянулся к подоконнику. И просунул голову в комнату: – Эй, Ракетчик! Хорош дрыхнуть! Никакого ответа. Я позвал чуть громче. Ноль реакции. Разве что храп стал ещё музыкальнее! Ну надо же! Умаялся, бедняга, за день… И наверное, принял успокоительное – не меньше литра. Я взгромоздился на подоконник, перелез через него… И в тот же миг что-то с грохотом полетело на пол! Я чертыхнулся. А голос, долетевший из тёмного угла комнаты, хладнокровно посоветовал: – Не двигаться! Ты у меня на мушке! – Да ну? Спилил бы ты её, от греха подальше… Вспыхнул свет. Ракетчик, одетым лежавший на кровати, изумлённо на меня уставился. В одной руке у него был пульт от переносной лампы, а в другой – та самая заслуженная «Гюрза» с исцарапанной рукояткой. – Пистолет-то опусти, – улыбнулся я. – А ты не обманка? – Я даже не белая горячка! Аккуратно поднял с пола кастрюлю и несколько эмалированных мисок. От ручки кастрюли тянулась нитка, привязанная к гвоздю у окна. Именно её я зацепил, когда перемахнул через подоконник. – Сигнализация! – похвалил, возвращая посуду на стол. – Нормальные люди ходят в дверь, – проворчал Ракетчик. – Нормальные люди не дрыхнут без задних ног. Он спрятал пистолет под матрац и широко зевнул. Несмотря на бурно проведенный день, выглядел он довольно свежо – армейская выучка. Поправил седоватые усы, глянул на меня со знакомым лукавым прищуром: – Где ж тебя, оболтуса, носило? – Где носило, там уже нет. – «Сталкеровку» будешь? Я снял рюкзачок и с усмешкой покачал головой: – Весёлая Ярмарка в этом году! – Да какое там веселье… – отмахнулся он, сунул ноги в тапочки и вышел в соседнюю комнату. Распахнул там выгоревший от времени деревянный шкаф. Вернулся с его содержимым. Стол с драной клеёнкой немедленно эстетически преобразился – его украсили маринованные огурцы, сало и литровая банка с мутноватой жидкостью. – Какое там веселье, – продолжил он, разливая по гранёным стаканам. – Нижегородская до сих пор в осаде, честных трикстеров туда на пушечный выстрел… А расценки падают. Представляешь?! Казалось бы, должно быть наоборот… Товара меньше, его труднее достать… – Кризис, – пожал я плечами. – Вот же подлость, – кивнул Ракетчик. И мы выпили за подъём экономики. «Сталкеровка» была что надо – на хорошей водке и свежем мхе! Но пришёл я сюда не за этим. Достал из кармана блокнот, карандаш и начал писать. – Ты чего? – удивился Ракетчик. – Составляю список. – Какой ещё… – Того, что ты мне сейчас притащишь. – Я достал из кармана деньги – одиннадцать тысяч баксов. Должно хватить. – Ну ты даёшь! – округлил он глаза. – Что, прямо среди ночи бежать? А до утра подождать нельзя? |