Онлайн книга «В Plaz’e только девушки»
|
– Что за пророчица? – Бывшая подружка… – Тогда понятно, – успокоилась я, – конечно, напугать бойфренда легче, чем отпустить его с миром. – Возможно… Давай выпьем за то, чтобы у нас всегда наступало завтра. – Всегда не получится – засомневалась я, – когда-нибудь настанет день, после которого завтра не наступит. – Но пусть это случится не завтра. – поправился он. Завтра… Завтра… Завтра… – это было как навязчивая мантра. Мы словно заклинали себя. Во всяком случае я уже слышать не могла это слово. Мы выпили, закусили влажными дольками манго. Ерема задумался и помрачнел. – Что с тобой, май френд? – окликнула я и положила руку ему на плечо. – Устал я, Вася, – не принял он мой дурашливый тон, – надоело все. Вся эта кутерьма. Все чего-то хотят от меня. Достали. Высасывают, как упыри. – Кто тебя достал? – Книги, женщины, издатели. И для всех я – не я. Мои книги – какого-то Егора Крутова. По-моему, женщины тоже любят не меня, а этого знаменитого Егора. А я хочу, чтобы меня… Я молчала – ему надо было выговориться. – Все! Баста! От своей женщины я ушел. Своего героя убил… Больше на конвейере по производству Егоров Крутовых работать не буду. – Господи, Ерема! – воскликнула я. – Да твои книги нарасхват. Ты талантлив, сделал себе имя. – Это не мое имя, Вася, – повторил он. – А что касается таланта… Слушай, я как-то писал детектив о шоу-бизнесе. Разговорился с одним продюсером. Он мне прямо сказал, что не будет раскручивать талантливого певца, лучше найдет посредственного. – Почему? – Потому что ему нужен манекен. Он на него налепит этикетку с любым именем и зарегистрирует собственный бренд. Потом эту этикетку, в любой момент, переклеит на другого манекена. Взаимозаменяемые клоны, Вася, – герои нашего времени. И так везде, где крутятся большие деньги. А я хочу быть собой. – Ты пробовал? – осторожно спросила я. – Да. Пришел как-то в другое издательство. Предложил: буду печататься у вас. Они прыгали от радости: кто откажется от раскрученного Егора Крутова? Но когда сказал, что решил издавать книги под своим именем, сразу поскучнели. Еремей Гребнев им был не нужен. Он никто, этот Еремей. Но у меня есть одна идея… – начал он, но не закончил и заговорил о другом: – Вась, ты ведь тоже пишешь. Я встречал твои книжки на прилавках. Даже полистал одну-две. В отличие от некоторых, – намекнул он на мое безразличие к его триллерам. – Куда мне до тебя! – отмахнулась я. – У тебя же собрание сочинений! Ты почти классик, Ерема. А я так… Пишу время от времени. – Почему время от времени? – спросил он, прихлебывая из своего бокала. Я тоже отхлебнула глоток вина. – Чаще не выходит. Понимаешь, мне интересны необычные, но реальные истории. Невыдуманные. Что случается, о том и пишу. – Невыдуманные… – задумчиво повторил он. – Да… Я тебя понимаю. У нас сейчас такие дела творятся… Покруче боевиков и пострашнее страшилок. Вот и я… – снова начал было Еремей, но продолжать не стал. – А где, кстати, Клавдея? – перевела я разговор. – Что-то я ее не вижу. Читала в твоем интервью, что ты с ней не расстаешься. – Пойдем, покажу. Мы прошли в спальню. Он вытащил из-под кровати обувную коробку. Открыл. В ней сидела маленькая черепашка. – Ой! Какая прелесть! Я погладила панцирь. – А почему она не ползает? – Сейчас. Он достал черепаху из коробки и опустил на прохладный пол. Она поползла в сторону гостиной, странно приволакивая ногу. – Что у нее с ногой? – Она всегда прихрамывала. Я как-то зашел в зоомагазин… – Он пояснил: – У меня действие одного романа разворачивается вокруг контрабанды редких животных. Смотрю, сидит эта прелесть в террариуме. Грустная такая. «Не продается?» – спрашиваю. – «Не берут» – отвечает продавец. – «Что так?» – «Она бракованная. Сразу не посмотрели, а теперь не можем продать». – «Что с ней?» – «Лапу повредили, когда везли». Мне ее жалко стало. Такой облом в самом начале – и судьба ее черепашья наперекосяк. «Я ее беру», – говорю. Купил и назвал КлавдЕя. У меня бабушка из деревни. Она соседку так кликала. На сельский манер: «Клав-де-е-я…» Я кивнула. Деревенский говор я тоже знала, моя мама – фольклорист. – Кстати, ты ведь знаешь, КлавдЕя означает «хромая». Я Клашу сделал героиней романов. У моего следока Белова тоже есть черепашка, как символ дотошности и удачи – тише едешь, дальше будешь. Ну и долголетия тоже. – Да, запоминающаяся фишка. Вот только насчет долголетия… Зачем же ты убил этого… ну, Белова своего? – Сказал же, больше не буду Егором Крутовым. Начну с начала. Считай, с нуля. Есть у меня одна задумка. Но пока рано об этом говорить. Рано так рано. Выпили, включили «ящик». В Мумбае ликвидировали последствия нападения боевиков. Обгорелые фасады зияли проемами выбитых окон, но на лицах прохожих уже появились улыбки, а о теракте заговорили в прошедшем времени. Интересно, приедет завтра мой слесарь или нет? Теперь каждый мой утренний визит к стойке портье напоминал никчемный, но непременный ритуал. – Приехал? – как заведенная спросила я. Сейчас девушка снова разведет руками и я пойду на пляж. Девушка радостно заулыбалась и, как обычно, посулила: – Завтра, завтра… – Послушайте, – возмутилась я, – уже пять дней прошло. Пять! – И растопырила пальцы перед ее смуглым носом. – Сколько можно?! – Завтра, завтра… – еще приветливее повторила она. Я безнадежно махнула рукой и отправилась к морю. Ни Паши, ни Еремы еще не было. Ерема приходил часа на полтора позже, говорил, что с утра любит побродить по городу. В городе интереснее было гулять по вечерам – музыка, иллюминация, лавки, рестораны. По утрам пусто и тихо. Но, может, ему так больше нравится? Неспешно подошел Паша. – Привет! Он опустился на соседний лежак. – Привет, – кивнула я, – а Ерема где? – Скоро будет. Мне как-то неловко было говорить с Павлом. Вот назвали человека «рабом», и уже чувствуешь себя с ним не на равных. Хотя, что особенного? «Литературный раб» – профессия как профессия, не хуже других. Впрочем, тут же подумала я, разница между писателем и литрабом такая же, как между золотоискателем и золоторем. По звучанию похоже, а отношение разное. – Ты с Рэмом давно знакома? – первым начал разговор Павел. – Мы в газете вместе работали. Лет семь назад. – Ты, вроде, тоже пишешь? Рэм говорил. – Это случайно вышло. Я, когда из газеты ушла, агентство «Кошкин дом» открыла. Как сейчас говорят – поменяла карму. И точно. Жизнь сразу кардинально изменилась. |