Онлайн книга «Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник)»
|
И лоно твое – перламутрово-розовое, в мягких складках, с таинственной глубиной, как тропическая раковина каури. Женщины делают гибкое змеиное движение задницей – вперед-назад, с боку на бок – вдевая себя в трусики. Занавес опускается, представление кончается. Объявляется антракт. – Я еду в командировку… – сказала Лена. Разнеженный, расслабленный, демобилизованный, я спросил беспечно: – Когда? – Послезавтра!.. – крикнула она из кухни. – Куда? – В Нью-Йорк… – Гремели кастрюльки на плите. Так! Уже интересно. Сегодня было много интересных новостей. – Надолго? – Месяцев на шесть… Может, на год… – Конец фразы отрезала шипящая струя воды в мойке. Ага, неплохо! Как там поется? И бился синий свет в окне, как жилочка на шее. Надо сохранить лицо. Как говорит Лена – мент с человеческим лицом. Любопытно, как мы все всегда во всем врем друг другу. Наверное, невозможно говорить правду. Какой дурак сказал – прост, как правда? Правда – штука невыносимо сложная. Только во лжи есть мягкая гармония искусства. Правда – это злой хаос жизни. – Что ты молчишь? – Лена стояла в дверях и смотрела на меня сердито-шкодливо. Ну вот – на колу мочало, начинай сначала. – А что я могу сказать? – развел я руками. – Поздравляю! Я рад за тебя! Счастливого пути… Удачного взлета, мягкой посадки, семь футов под килем… Добро пожаловать! Ю ар велком в город Большого Яблока… – Ну чего ты юродничаешь, Сережка? – жалобно спросила Лена. – Ты понимаешь, что от таких поручений не отказываются? – Понимаю, – кивнул я покорно. – А что ты там будешь делать? Столько времени? – Стажировка в «Фёрст рипабликен Нью-Йорк бэнк», – ответила Лена, и голос ее звенел. – Если я пройду ее, меня назначат директором операций по Восточной Европе… – Ты пройдешь ее с блеском, я в тебя верю. Операции с Россией входят в Восточную Европу? – спросил я на всякий случай. – Естественно! – Это мой друг Серебровский договорился? Там, в нью-йоркском банке? – Да, конечно. – Она помолчала миг и спросила осторожно: – Сережечка, ты недоволен всем этим? – Как тебе сказать? Я озадачен… Лена обняла меня крепко и быстро зашептала: – Серега, не дуйся! Поехали вместе! Никогда такой возможности больше не будет! Ничто не держит, денег нам хватит, там у тебя и будет воля от всего! Тебе сейчас нужна пауза, ты там передохнешь, осмотришься, примешь решение – как жить дальше! Поехали, дорогой мой мент с человеческим лицом! Не рассусоливай, не копайся в себе, не прицеливайся в других – просто взяли и поехали! Тебе же хорошо со мной? – Мне очень хорошо с тобой, – сказал я чистую правду. И спросил: – Тебе предложил это Серебровский? Глаза у нее заиндевели, Лена отодвинулась от меня: – Снова те же разговоры? Ты ведь знаешь – я не сдаю тебя. – Я надеюсь. Теперь это уже вопрос нашей общей безопасности… – Что ты хочешь сказать? – Ничего, я хочу спросить – когда он тебе сделал это предложение? – Сегодня… Часа в четыре… А что? – Нет, ничего… Все нормально… Хорошо у них работает связь. Шустро. Мой друг Санька Серебровский, по прозвищу Хитрый Пес, знал о том, что я абсолютно свободный отставной козы барабанщик, еще до того как мой рапорт об увольнении прошел священный бюрократический круг документооборота. И сделал своей подчиненной Лене Остроумовой, моей любимой подруге, предложение, которое отклонить нельзя. И очень не хочется. Лена не понимает, что он не с ней разговаривал. Это он со мной говорил. Он объяснял мне, чтобы я тут не отсвечивал. Не мешал, не болтался под ногами, не бубнил лишнего. А может, зря я на него так? Может, опасается, чтобы мне по головушке из слоновой кости в подъезде вечерней порой ломом не настучали? – Если ты против, я не поеду, – срывающимся голосом сказала Лена. – Упаси Господи! Никогда! Я – только за! – Сердишься? – Нет, не сержусь… Грущу маленько… – Серега, не поедешь? – Нет… – помотал я головой. – День отъезда – день приезда считается за один день… – Ты о чем? – Ты – уезжаешь, я – доехал… Сегодня – День свободы… Сутки – тьма, нестерпимый свет, снова ночь – подмигнули, как фотовспышка. Пора прощаться. – Я тебя отвезу в аэропорт? – Нет, Сереженька, не нужно. – Лена гладила меня ладошками по щекам. – К восьми утра придет машина из офиса… Я ведь теперь руководящий кадр – мне полагается… – Хорошо, здесь попрощаемся, – согласился я. – Долгие проводы – лишние слезы… – Долгие проводы – горше печаль, – вздохнула она. – Слезы? А ты помнишь, когда последний раз плакал? – Помню… – Расскажешь? Я подумал и медленно сказал: – Я тебе напишу об этом… – В письме? – удивилась Лена. – Нет, я не знаю, как тебе сказать… В последнее время у меня было много свободного времени, я долго и сильно, как Чапай, думал, пока не додумался до очередной глупости… – Расскажи, расскажи, расскажи! – возбудилась Лена. – Вся моя прошлая жизнь состояла из непрерывного действия, из бесконечного ряда каких-то очень крутых поступков. Не то чтобы я совсем уж не нагружал свое серое вещество, но каждый поступок был сопряжен с огромным риском и требовал предельной сосредоточенности на каких-то локальных обстоятельствах и ситуациях… Понимаешь? – Понимаю! Да говори ты, говори! Не тяни!.. – Ну, представь себе – бездна невероятных событий, фантастических встреч, нечеловеческих прыжков и ужимок – и ни одной мысли о жизни! Одни оперативные комбинации и агентурные разработки! Некогда было подумать о жизни! А ведь моя жизнь – тоже определенного рода урок. Может быть, отрицательный урок. Вообще моя память – это еще не распечатанный сундук аббата Фариа… – Ты решил стать графом Монте-Кристо? – осторожно спросила Лена. – Ты хочешь отомстить? – Нет… Не думаю… Не знаю… Сначала мне надо все вспомнить, рассортировать и выстроить долгую цепь… Я должен рассказать это все себе самому… Наверное, записать… Лена посмотрела на меня, как на тяжелобольного. – Да-да, наверное… – Быстро, успокаивающе поцеловала и сказала: – Сержик, ключи от машины и квартиры – на кухонном столе. Не забывай только за телефон платить – отключат… Я держал ее в объятиях, мою теплую, живую, уже ушедшую, и меня судорогой ломала мука немоты, невозможности ничего объяснить ей, предупредить об опасности, предостеречь – она сейчас ничего не услышит. Она не поверит, что предложение моего друга-олигарха отклонить можно, что это заманчивое поручение отклонить нужно. Она сейчас не помнит, что Хитрый Пес общается с людьми на вздохе интереса – выдохнув, он навсегда забывает о них. |