Книга Луна для влюбленных, страница 25 – Джейн Арчер

– Ладно, – заключил Мэверик, – допустим, у вас есть подруга на ранчо Кордова. И вы редактор из Нью-Йорка. Но от этого мне не легче. – Он сжал ее руку. – Я доставлю вас в Тумстон, а оттуда поезжайте, куда вам угодно.

– Мне казалось, у нас общая цель.

– Можно было бы это выразить и так. Но я не согласен на ваши условия.

Мэверик крепко поцеловал Синтию. Она не противилась. Только вздохнула.

Синтия стоит в Хижине Грез. Он возле нее. Они держат друг друга за руки. Их пальцы сплетены.

К ним подходит женщина-лекарка. У нее в руках длинный нож и кусок сыромятного ремня. Она разнимает их руки и надрезает ладони – его правую, ее левую.

Они снова берутся за руки. Их ладони плотно прижаты друг к другу, пальцы сплетены. Сыромятным ремнем женщина-лекарка связывает запястья и большие пальцы рук.

Она ведет их к костру. Возле него глиняный горшок. Женщина льет воду из него на сомкнутые руки, потом заставляет держать их над пламенем костра. После этого она опускает их руки в облако дыма от костра.

И Синтия узнает вкус желания.

– Я так понял, что вы не хотите брать у меня денег. Мэверик долго и внимательно смотрит в зеленые глаза Синтии.

– Вы очень проницательны.

Он хмурится.

Она поднимается с постели, идет к окну и отдергивает прозрачные белые занавески. На Тумстон опустилась ночь, но это не принесло городу тишины и покоя. Напротив, теперь смех, звук фортепьяно, пение, звон стаканов и шелест сдаваемых карт стали еще слышнее. В воздухе ощущается острый запах виски.

Именно таким она и ожидала увидеть Тумстон – город на Диком Западе. Единственное, что не совпало с ее представлениями, – это грязные горняки, пыльные улицы и песок, который, казалось, проник всюду: в комнаты, на одежду, кожу, в волосы.

Синтия еще раз оглядела Аллен-стрит – главную улицу Тумстона, разделенную на южную и северную стороны. На северной располагались дансинги, салуны и игорные дома городка, на южной – лучшие магазины и кафе.

Вот игорный зал под названием «Испытай счастье». Когда-то женщина по имени Шенандоа с каштановыми волосами и зелеными глазами, которую привыкли видеть только в зеленой одежде, тасовала здесь карты. Синтия предположила, что это одна из шахтерских легенд, как и история Эда Шиффелина, геолога, якобы основавшего городок в 1877 году. Эд один занимался геологическими изысканиями в пустыне. Окружающие скептически относились к его усилиям и говорили: «Единственное, что он найдет здесь, будет его надгробный камень». Эд обнаружил серебро и назвал этот городок Тумстоном [2] .

Синтия также наслушалась историй о братьях Эрп и Клэптон. Ей трудно было решить, правда ли это или просто любопытные легенды для жадных до историй жителей Востока. Да Синтия и не рассчитывала на то, что когда-нибудь сумеет во всем разобраться. Но она все-таки въехала в этот город верхом на лошади и в сопровождении головореза и прошлась по легендарной Аллен-стрит, и это было реальностью.

– Если вы не хотите денег, то чего же вам надо? – продолжал гнуть свою линию Мэверик. Он был рад, что Розалинда крепко спит в соседней комнате после сытного ужина и не слышит их спора. Правда, он не чувствовал себя в безопасности, потому что свою винтовку и пистолеты в соответствии с требованиями властей этого городка оставил в комнате по другую сторону коридора. Мэверику было неприятно ощущать себя безоружным. Но поскольку остаток вечера он надеялся провести с Синтией, то рассчитывал, что сложностей не возникнет. Мэверик не привык долго выяснять отношения, особенно с леди, – либо получал что хочет, либо проходил мимо. Но в случае с Синтией он не желал уступать. – Я хочу того же самого, что и в начале нашего знакомства, – историю вашей жизни. – Синтия тоже была настойчива.

Она немного похудела, но он по-прежнему желал ее, возможно, даже сильнее прежнего, и готов был дорого заплатить за право воспользоваться ее телом. Так для него было бы легче и честнее. Их не связывали бы никакие обязательства, и можно было не думать о будущем, когда страсть изживет себя. Мэверик всегда вступал в отношения с хорошенькими женщинами на таких условиях. Но Синтия была другой. Она все усложняла.

– Итак? – Синтия обернулась и посмотрела на него.

– Вы готовы расплатиться своим телом за мою историю? – слишком прямолинейно спросил Мэверик.

Синтия почувствовала, как ее лицо обдало жаром, и прижала ладони к щекам, стараясь умерить пыл.

– Вам нравится платить женщинам? Да?

– Я мог бы сочинить для вас хорошенькую историю, но не стану этого делать. Будь женщина леди или нет, мужчине приходится или платить за одну ночь, или расплачиваться всю жизнь.

– А вы считаете, что женщина не способна заплатить сама?

– Никогда об этом не задумывался. Она кивнула:

– А с какой стати вам размышлять над этим? Мужчины всегда на высоте, а женщины не имеют права голоса. Если они замужем, то им не принадлежит их собственность, они не могут распоряжаться заработанными деньгами и даже могут потерять рожденных ими детей. Женщины пытаются выжить в этом жестоком, безжалостном мире, хотя никогда не обретут равенства. Даже в самых ординарных ситуациях они не рассчитывают на справедливость – их могут проклясть, побить и даже убить, если сочтут неправыми. Или по меньшей мере обвинить во всех грехах и счесть причиной любого зла, сотворенного мужчинами.

– Вы меня удивляете, – покачал головой Мэверик.

– Почему?

– Значит, вы думали об этом.

– А почему же нет? Я женщина.

– А я всегда размышлял о женском теле, а не об уме, получал что хотел и шел дальше.

– Вы никогда не задумывались о том, что оставили после себя.

– Никогда.

– И пример тому – Розалинда.

Синтия заколебалась, понимая, что толкает его на откровенность, но остановиться она уже не могла. В жизни она видела так много подобных случаев, да и сама была ребенком, рожденным вне брака.

– Почему же мужчины не несут ответственности за свой поступки?

– Некоторые делают это ради детей. Ведь я же приехал за Розалиндой.

– Она уже почти взрослая.

– Но Мария раньше мне ничего не сказала.

– Но ведь вы не спрашивали. – Синтия вздохнула. – У мужчин есть деньги, они придумывают законы. Но им следует в первую очередь заботиться о женщинах и детях, а не о себе. Будущее мира в руках детей.

– Синтия, я не собираюсь спорить. В этом нет смысла. Я только хотел, чтобы вы скрасили мои одинокие ночи, и подумал, что вы не против. Я не пишу законов, не вынуждаю женщин принимать решения и не могу взять на себя заботу обо всех покинутых и осиротевших детях. Я ничего не могу изменить. Разве что кое-что в отношениях с вами.