Онлайн книга «Агентство "Золотая пуля"-3. Дело о вдове нефтяного магната»
|
— Но — кому? — Это нам и предстоит выяснить… А пока рекомендую вам все-таки встретиться с кем-нибудь из участников той презентации. — …Игорь Сергеевич, а почему вы мне верите? — запоздало спросила я. — Не знаю. Опыт. Интуиция. Или просто не верю в то, что красивые женщины так глупы: сначала пригрозить воровством, а потом это воровство и совершить. Как-то это очень примитивно. Он помолчал, затушил сигарету. — А потом… Знаете, Света, у нас с вами, оказывается, есть общие знакомые. С некоторых пор я тоже подстригаюсь у вашего мастера — у Евгения. * * * Поскольку с Музой я уже наобщалась вдоволь, то сразу направилась к знакомому фотокору Тофику Абдуллаеву, чьими фотографиями были украшены криминальные заметки утренних газет. Тот даже не чувствовал за собой никакой вины. — Светик — это же мой хлеб. Я отщелкал две пленки, сдал их в наше агентство, а уж купят снимки или нет — дело не мое. Я даже не знаю, вышли ли мои снимки сегодня в газетах. Я положила перед ним две газетные вырезки. — Да, моя работа. Особенно горжусь, что успел нажать на камеру, когда к тебе губер подошел. Смотри, как ты улыбаешься хорошо. Тофик, как выяснилось, до этого ничего не знал о моих проблемах, а выслушав меня, лишь развел руками: извиняйте, мол… — А негативы у тебя сохранились? — Зачем тебе? — Хочу посмотреть, кто на замытом фоне. — Это я тебе и без негативов покажу, — и Абдуллаев «открыл» фото на компьютере. Снимки сразу видоизменились. Теперь уже на них кроме нас с губернатором появились другие гости: вот художник-редактор с рюмкой водки в руке, вот — с заискивающей улыбкой — хозяйка Муза… А это кто? На обоих снимках на заднем плане стояла молодая девушка, зачарованно смотрящая прямо в объектив. Лицо ее показалось мне отдаленно знакомым, но — убейте меня! — я не могла вспомнить, кто это. — А ты укрупнить можешь? — спросила я Тофика. — Нет проблем. — И он начал виртуозно работать «мышкой». Однако при увеличении задний план расползался, и черты лица той девушки только расплывались. Ничего не получалось. — Кого хоть идентифицируем? — наконец спросил Тофик. — Не знаю, — расстроенно ответила я. — Ну ты даешь, — обиженно сказал Тофик, — целый час ищем того, кого сами не знаем. Однако мой коллега, видно, вошел в раж охотника и продолжал щелкать другими кадрами пленки. Так мы проработали еще около часа, пока на одном из кадров не нашли то, что искали. На этом фото я тоже была, но как раз размытой, покидающей зал. Зато девушка, хоть и вполоборота, была видна достаточно четко. Мне хватило одного беглого взгляда… Батюшки! — Аня! Соболина! — Которая? — Тофик заглянул мне через плечо. — Да вот же — Анька! — я ткнула пальцем в экран. — Но откуда она взялась на выставке? Я ее там не видела… — Она там была всего минут десять, — как-то вдруг смутился Абдуллаев. — А ты так была увлечена собой в палантине… — А ты знаешь нашу Анюту? — Это не ваша Анюта, — снова смутился Тофик. — Это моя подружка. Оля. Она попросилась со мной на выставку. Девочка из провинции, ни разу не была на светском рауте. — А чего так смущаешься, если подруга? — Да понимаешь… Она еще маленькая. Ей только семнадцать в октябре исполнится. Ну так получилось, она живет у меня… — Ну ты даешь. — Да у нас, Света, все серьезно. Я жениться собираюсь. Вот тысячу долларов соберем и выйдем из подполья. — А зачем вам эта тысяча? — Тут, понимаешь, такая история вышла. Она приехала учиться в Питер, а у нее сумочку у рынка срезали. А эту тысячу у нее родители чуть ли не пять лет собирали… Я когда ее встретил, она аж сознание от слез теряла. Я ее подвести хотел, а ей и ехать-то некуда: в Питере только подруга матери, а Оля сказала, что, скорее, умрет, чем сознается в пропаже денег… Смутные сомнения стали закрадываться в мою душу. — А твоя Оля случайно не из Самары? Не Рожнова? — Рожнова, — обалдел Тофик. — А ты, стало быть, тот кавказец с рынка? Частный извозчик? — Что ты обзываешься? — обиделся Тофик. — Знаешь, как у нас мало платят? Вот и приходится подрабатывать… — Абдуллаев, да тебя убить мало!.. Из-за этой вашей тысячи долларов две женщины скоро в ящик сыграют. Дурак неумный! Соображать же надо!.. Мы еще минут десять переругивались, и Тофик пообещал мне, что лично, на правах жениха, позвонит Юлии Николаевне и Алле и во всем повинится за двоих. Уходя, я последний раз глянула на монитор. Как все-таки эта Оля похожа на нашу Соболину. Уже собираясь закрыть файл, я заметила сбоку от Оли-Ани молодого человека, который, как я вспомнила, прятался в конце презентации от меня за колонной. Второй раз у меня возникло ощущение, что лицо его мне знакомо. Но думать над этим мне было уже не интересно. Оля нашлась! [За два дня ДО ЭТОГО…] Совет Парубка не дал результатов. Два дня я беспрерывно общалась с теми, кто видел меня на презентации. Я опросила с десяток людей. Все они выражали мне сочувствие по поводу случившегося, но все путались во времени. Одни уверяли, что будто бы им кажется, что я была на празднике с ними до утра («Ну как же, Светочка, мы еще пили с вами часа в три ночи на брудершафт»); другие помнили меня в самом начале праздника, еще до приезда губернатора; как и во сколько я уходила — не помнил никто. Эти два дня я не появлялась в Агентстве, отключила мобильник, дома попросила маму не звать меня к телефону. Я даже не хотела думать о том, что происходило на работе. Парубок тоже не объявлялся. Вечерами я пыталась тщательно разобрать все мистические события минувших дней, но они рассыпались мозаикой, никак не желая складываться в единую логическую картину. Да и какая логика могла быть в том, что кто-то мечтал свести меня с ума… [В ТОТ день…] Наступила пятница. Я поняла, что не могу больше находиться в изоляции. Я злилась на Обнорского. Обижалась на бросивших меня Василису и Аську. Не понимала, почему не найдет меня Шах. Я должна была, наконец, выйти из подполья. И пусть меня уволят. Для себя внутренне я уже поняла, что после всего случившегося, после разговора с Соболиным вряд ли смогу работать в «Пуле». Сама не смогу. Но до этого я должна была встретиться и объясниться с Обнорским. Лично встретиться. И — без предупреждения. С утра пошел мелкий дождь. Наступало самое противное для нас с Аськой время года. Еще торговали бабули у метро последними — до заморозков — георгинами. Еще квартиры и офисы хранили — до включенных батарей — тепло уходящего лета. Но небо уже затянуло обложным дождем. Август — не август, сентябрь — не сентябрь. |