Онлайн книга «Бедная Настя. Книга 2. Превратности любви»
— И действительно, почему? — Забалуев бочком стал перемещаться к ней поближе. — Говорите, должен по податям? Вот я здесь решила все проверить по книгам. Да только не нашла ничего. Чист мой Петенька перед законом. Все заплачено — по полной и в срок! — Значит, не дадите мне денег, дорогая теща? — Не дам. Ни сейчас, ни после. И вот еще… Забалуев вздрогнул, ему показалось, что глаза княгини смотрят на него совсем по-прежнему — холодно и жестко. — Уезжайте-ка вы отсюда, Андрей Платонович, сами. И побыстрее. — Вы никак угрожаете, добрейшая Мария Алексеевна? — Я с утра в лесок ходила, — расплылась в идиотской улыбке Долгорукая, — там цветов наросло — видимо-невидимо. А цветы-то все алые. Говорят, где такие цветы — там покойники в землю зарыты. И если те цветы собирать, то покойники за ними из земли восстанут. Потому что это и не цветы вовсе, а головы. Вот восстанут они и пойдут свои головы обратно вызволять. — То-то я и вижу, что у вас по дому живые покойники разгуливают! — вскричал Забалуев. — Чур меня, чур! — заголосила Долгорукая, бросая в него курительной трубкой князя, что всегда лежала на столе. Забалуев едва успел увернуться и выбежал из кабинета, чертыхаясь почем зря. А вслед ему страшным хохотом надрывалась Долгорукая. — Что здесь происходит?! — в кабинет, прихрамывая, вошел князь Петр. — Что такое, Маша? — Маменька! Почему вы здесь? Вам лежать надо! — появился следом за ним взволнованный Андрей. — Тараканы, Петруша! Тараканы! — Долгорукая бешено принялась вращать глазами и шарахаться от пустоты. — У нас в имении завелись тараканы! Я увидела одного и бросила твоей трубкой. — Успокойся, я прикажу слугам, чтобы их потравили. — Хорошо, что ты приехал. Хорошо. С тобой спокойней, — расплакалась княгиня. — А я сломала твою трубку! — Не беда. Куплю другую. — Да где же здесь в лесу трубку купить? — А вот мы в Петербург поедем. Ты не хотела бы пожить там немного? — Одна? — Нет. Нет, что ты? Мы теперь всегда будем вместе. Будем ходить в театры, на званые вечера. Я хочу, чтобы ты опять стала прежней Машенькой. Веселой, счастливой. Чтобы ты не боялась тараканов, и чтобы ты снова полюбила меня. — Я всегда… тебя любила, — прошептала княгиня. — Прости меня, прости, — князь Петр приблизил жену к себе и поцеловал ее локон, упавший на лоб. — Андрюшенька, — вдруг заметила сына Долгорукая, — такая радость! Папа перевозит нас в Петербург! Иди, собери игрушки, и Лизе скажи, чтобы собиралась. И Сонечке, чтобы картины свои не забыла с красками. — Вот и славно, — Долгорукий еще раз поцеловал ее, как маленькую, и кивнул Андрею. — Отведи маму в ее комнату. А я в кабинете осмотрюсь, я так давно здесь не сиживал… Когда они ушли, князь Петр занял свое любимое кресло за столом и откинулся на спинку. Кожа привычно приняла очертания его тела, и он опять ощутил забытое чувство комфорта и ясности жизни. Как будто не было многих лет наваждения и прошедшего года душевных страданий. Господи, что это было? Пожалуй, впервые за все это время Долгорукий задал себе этот вопрос и не смог быстро найти для него точного ответа. Долгое время он жил, как в тумане, считая дни до очередного свидания с Марфой. Его тянуло к ней, как будто он был неизлечимо болен, а она оказалась единственным лекарством, на время снимающим невыносимую боль. Боль отсутствия любви. Тоску неизрасходованной ласки. Жажду телесной гармонии. Она была отдохновением от быта и вдохновением для сердца, которое за годы брака стало подзабывать эту возбуждающую вибрацию в области солнечного сплетения. Сплетения линий жизни и точки смерти. Марфа! Что мы наделали с тобой? — Отец, — в кабинет, постучавшись, вошла Лиза. — Андрей сказал мне, что мы отправляемся в Петербург? — Там сейчас практикует известный психиатр Саблер, — кивнул князь Петр. — Я был с ним когда-то знаком. — Это прекрасно, и мы будем рады помочь тебе. И наконец-то заживем, как прежде. Но сначала тебе надо отдохнуть. Я велела Татьяне, чтобы она подготовила твою комнату. Пойдем, я провожу тебя. Лиза подошла к отцу и протянула ему руку. Долгорукий принял ее, оперся и поднялся с кресла. — Все так и будет, Лизонька. Мы обязательно заживем, как прежде. Всенепременно! Лиза проводила отца до его комнаты и хотела открыть дверь, но князь остановил ее. — Тебе и самой следует отдохнуть. Здесь я уже справлюсь, ступай, родная, ступай. Лиза ласково поцеловала отца и ушла. Князь Петр открыл дверь и замер на пороге — Андрей в его комнате обнимал с детства прислуживавшую в доме Татьяну. И они целовались. — Андрей! Да как ты… — Долгорукий не решился завершить фразу. Татьяна вырвалась из объятий Андрея и, закрывая лицо руками, выбежала из комнаты. — Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?! — Ничего, — пожал плечами Андрей, стараясь не смотреть отцу в глаза. — Татьяна готовила комнату к твоему приходу, а я зашел проверить, все ли в порядке. — Андрей, это то, чего я боюсь, или ты просто балуешь со служанками? — Надеюсь, ты не собираешься читать мне нотации? — с вызовом ответил ему Андрей. — Я давно уже не маленький, да и вы учитель никудышний. — Не старайся наказать меня более, чем я уже наказан. Идешь по моим стопам? — Я люблю ее. — Мой мальчик, наши чувства, наши страсти надо держать на замке, чтобы не причинить никому боли. — Зачем вы мне об этом говорите? — Я говорю о том, через что прошел сам — любовь к простолюдинке не приведет тебя ни к чему хорошему. — Но разве не ради такой любви вы бросили нас? И не смогли бросить ее! — Это другая история. — Вот именно — другая, маменька никогда вам не изменяла! — О чем ты, Андрей? — Моя невеста, ты помнишь, я был дружен с княжной Репниной, я даже сделал ей предложение, и мы обручились, — Андрей остановился на паузу, чтобы собраться с духом и признаться. — Боюсь, что жизнь при дворе не прошла для Наташи бесследно. Недавно я узнал, что у нее есть любовник. И этот любовник — наследник престола, Александр Николаевич. — Ты в этом уверен? Возможно, это всего лишь слухи, цесаревич известен своей влюбчивостью. — Я сам видел, как они целовались! — Значит, ты делаешь это с Татьяной, чтобы наказать княжну? Видишь ли, сын… — Оставьте меня в покое! Я не нуждаюсь в ваших наставлениях. Впрочем, и следовать вашему примеру я тоже не собираюсь. Чтобы не оказаться между двух огней, я намерен разорвать помолвку с Наташей. По-моему, это будет честнее, чем юлить, выкручиваться, скрываться, а потом ползать на коленях и молить о прощении. |