Онлайн книга «Маленький мудрец»
|
Звонить в квартиру Петра Сергеевича я не стал: во-первых, мне не достать до звонка. Стучать же в дверь – нелепо. Во-вторых, я рассудил, что милиция не сидит дома в рабочее время. Я написал Петру Сергеевичу записку и положил в его почтовый ящик. Потом сбегал в магазин и накупил себе кучу продуктов, а именно: пакет кефира, три сырка глазированных, лаваш, пять пакетов «быстрой» овсяной каши, пять яиц, молоко и бульонные кубики. Притащил продукты домой и стал ждать визита Петра Сергеевича. Занятий у меня хватало: пропылесосить квартиру, приготовить завтрак, поесть и… поработать над сканвордами, потому что не забывал: никто за меня мою (нашу с Евгением) работу не сделает. Работа пошла: «каприз» – вздорное желание; «ядро»… К черту Мюнхгаузена, просто – «спортивный снаряд». Нет, это действительно слишком просто. «Основа атома» – беззубо. Скажем так: «его распад опасен». Допустим. «Калмык»: «президент Илюмжинов» – плоско. «Сын кочевого народа» – лучше, но сегодня не соответствует истине. А вот: «друг степей (Пушк.)». Кажется, попал. Кажется, работа пошла. Впрочем, надо быть начеку, не давать ход слишком сложным формулировкам. Редактор то и дело упрекает нас с Евгением в излишней интеллектуальности. Читатель, говорит он, должен разгадывать сканворд за три остановки метро, если он сидит, и за четыре, если стоит, прислоняясь к торцевой стенке. А меня, признаться, тянет на литературу. Литература – моя любовь с детства. У меня была русская бабушка и русская мама, поэтому русский язык для меня такой же родной, как эстонский. Я люблю обе литературы – русскую и эстонскую. И знаю кое-что. Меня интересовала филология. Еще в школе я увлекался структурным анализом. Раздобывал лекции тартуского профессора Лотмана и питерского профессора Иванова. Я сравнивал русский текст «Преступления и наказания» с текстом эстонского перевода, выполненным Антоном Хансеном Таммсааре. Но… цирк победил филологию. Теперь я думаю, что победила обида на природу, лишившую меня нормального роста. Победило желание вопреки всему и всем выделиться именно физически. Это у меня получилось. А потом одолело желание шевелить мозгами. И шевелю вот… «Привоз – рынок в Одессе». «Дядя» – «благодетель Евгения Онегина». Или проще: «отец кузена». Или «кузины». «Кузины» – получше: есть какая-то игривость. Пусть будет «отец кузины». «Утенок» – «гадкий – у Андерсена». Или короче: «сын селезня». «Ржание» – «хохот в конюшне». Здорово. Мне самому стало весело, как представил… В дверь позвонили. Пришел сосед Петр Сергеевич. Он был без формы, это меня почему-то огорчило. – Какие проблемы? – спросил он, поздоровавшись. Я помнил, что Петр Сергеевич любит хороший кофе, знает в нем толк. Пошел на кухню, сварил. У меня все имелось: молотый кофе, джезва и три подставки: перед плитой, перед прилавком и перед раковиной. Имелось и солоноватое печенье «крекер». Мы разместились в креслах возле журнального столика. Здесь мне не требовалась подушка. – Так в чем дело, сосед? – спросил Петр Сергеевич, отхлебнув из кофейной чашечки. Я рассказал подробно всю историю. Сергеич слушал, не перебивая. – И чем же я могу тебе помочь, Валерий? – спросил он, когда я закончил. – Петр Сергеевич, – сказал я, – помоги найти того милиционера, который… – Так он же уволился, – пожал плечами сосед, – как я его найду? Потом, я же служу в УБЭПе, не в уголовке. Если бы он УБЭПовский был… – Что за УБЭП? – спросил я. – Управление по борьбе с экономическими преступлениями, – терпеливо объяснил Петр Сергеевич. – Хищения, производство контрафактной продукции, подделка лицензий, манипуляции всякие – много всего… – Петр Сергеевич, – перебил я его. – Войди в положение. Евгений арестован. Этот лейтенант, может быть, единственная зацепка. Кроме тебя – некому. Со мной, лилипутом, кто станет разговаривать? – Спасибо за кофе, – сказал, поднимаясь, Петр Сергеевич. – Здорово ты его варишь. Что особенно ценно – с пеночкой. – Петр Сергеевич! – взмолился я. – Ладно, – сказал он, – постараюсь по нашим каналам. Но обещать не могу. Он ушел, и я остался наедине с телевизором, телефоном и своими мыслями. Я был измотан дорогой и первыми неудачами. Самое умное, что можно было придумать, это – лечь спать. Я постелил постель и отправился в душ. Петр Сергеевич позвонил в час дня. – Записывай телефон. 391-44-96. Антонов Юрий Архипович. Это – домашний. На службе действительно не состоит. – Это где-то рядом, судя по номеру! – Естественно, наш округ! Я позвонил. Ответили довольно быстро, после третьего гудка. – Слушаю. – Добрый день, мне нужен Юрий Архипович. – Это я. Затолкалось, затолкалось что-то внутри, застучало в ребра. Наконец-то… – Юрий Архипович, меня зовут Валерий. Мне нужно с вами поговорить. – Что ж, подгребай. Мой дом знаешь? – Да нет… – Малиновый бульвар, дом десять. – Квартира? – Не надо – «квартира». Увидишь желтую «Газель». Я рядом буду крутиться. Только успей до двух часов: после двух разговора не будет. – Почему? – После двух я с хорошими людьми пью вино. – Понятно, – сказал я, взглянув на часы. – Кстати о вине. Можешь прихватить бутылочку крепленого. Предпочитаю «Порто». На худой конец сойдет любой «Агдам Петрович». И элементарно закусить. – Юрий Архипович, – сказал я. – Должен вас предупредить: я – лилипут. Чтобы вы не слишком удивлялись при встрече. – А по мне, – хоть лилипут, хоть Гулливер – один хрен. Я быстро собрался и отправился на Малиновый бульвар. Разумеется, через магазин. Возле дома номер десять я без труда отыскал среди припаркованных к газону машин желтую (желтую, как нарочно!) «Газель». Капот машины был открыт. Человек в синем комбинезоне копался в моторе. – Здрасьте, – сказал я задней части комбинезона. – Вы – Юрий Архипович? Человек выпрямился и посмотрел на меня с изумлением. – Правда, что ли, – лилипут? Я улыбнулся и развел руками. – Я подумал – спьяну померещилось, так я и не начинал сегодня. – Да нет, – засмеялся я. – Не померещилось. Это я вам звонил час назад. – А… это… – Принес, – я протянул ему полиэтиленовый пакет. Он быстро заглянул внутрь пакета и остался доволен. – Подержи, я сейчас. Бросил прощальный взгляд на двигатель и захлопнул капот. Открыл раздвижную дверь кузова. – Прошу! В кузове обнаружился старый колченогий, явно со свалки, стол с куском плинтуса вместо недостающей ноги, три того же происхождения табуретки и, как ни странно, на стене – дачный умывальник. Под умывальником – мятое ведро. На перевернутом ящике стояли грязная мыльница и захватанный пакет со стиральным порошком. И лежало несколько тряпок. На столе – стаканы, кружка, ножик и две пластмассовые вилки. Юрий Архипович быстро вымыл руки, сполоснул стаканы и в два счета откупорил, разлил, разрезал, а также вскрыл рыбные консервы. Движения его были порывисты, если не сказать – судорожны. Он быстренько «махнул» свой стакан и успокоился. Успокоившись, налил себе полстакана и у нас вина оказалось поровну. |