Онлайн книга «Живу тобой одной»
|
– Я бы сама пошла, – сказала Келли, угадав ее мысли, – но я жду звонка от мужа. «Врешь!» – словно говорило выражение лица горничной. – Хорошо, мэм. И что же я должна там делать? Он не рассердится от того, что приду? Может быть, он хочет побыть один. – Не говори глупостей, Анни. Ты знаешь, как мистер Мейджорс к тебе относится. Только на днях он сказал мне: «Был бы я лет на двадцать моложе, Анни Стоун не жить бы спокойно в этом доме». Анни в это время надевала туфли. Держа одну туфлю в руке, она выпрямилась и с удивлением воззрилась на Келли. – Мистер Мейджорс правда так сказал?! Она не доверяла комплиментам, исходившим из этих уст. – Он и еще кое-что сказал, только я не стану повторять, а то у тебя голова закружится. Анни Стоун, простой сельской женщине, привыкшей к тяжелой работе, за ее двадцать восемь лет редко приходилось слышать лестные слова. Поэтому ее оказалось нетрудно поймать на крючок, даже несмотря на ее отношение к Келли. – Наверное, у него от пьянства зрение ослабло, – смущенно произнесла она. – Мистер Мейджорс – джентльмен что надо. Многие девушки не отказались бы, если бы он за ними приударил. Он еще не так стар. – Она кинула многозначительный взгляд на Келли. – Или я не права, миссис Мейджорс? Келли искусно обошла расставленную ловушку. – Скажи ему об этом сама, Анни. Мужчины, особенно в его возрасте, любят лесть. Может быть, он даже повысит тебе зарплату. Что ты на это скажешь? Ну а теперь бега, проверь печь и посмотри пепельницы. Он с такой скоростью опустошал бутылку, что сейчас может быть уже в беспамятстве. Если так, накрой его шалью, чтобы не замерз до смерти. Анни начала надевать пальто. Келли ее остановила: – Не стоит надевать пальто на ночную рубашку и халат, надо надеть что-нибудь потеплее. – У меня, кроме этого пальто, ничего нет. – Значит, надень мое норковое манто. Оно внизу в гардеробной. А это давай сюда. Она взяла пальто Анни и повесила обратно в шкаф. Глаза девушки расширились от изумления. – Ваше норковое манто?! Вы хотите, чтобы я надела ваше норковое манто? – Ну конечно. Почему бы нет? Оно как раз подходит для такого прохладного вечера. Сколько раз Анни, убирая в комнате хозяйки, открывала шкаф и прикладывалась щекой к роскошному шелковистому темному меху. Ей так хотелось ощутить его на своем теле, но она не решалась. – Что вы, мэм! Я не могу. – А я говорю – надевай. Пошли. Келли подтолкнула девушку к выходу. Анни инстинктивно чувствовала что-то неладное, какую-то фальшь. Однако все улетучилось, когда она ощутила на своих плечах легкий шелковистый мех. Ощущение возбуждало, почти пьянило. – Какое оно приятное, мэм! Келли подняла на ней воротник, наполовину закрыв лицо. – Вот так ты не будешь бояться ветра. В кармане есть шарф. Надень его на голову. – Мех меня щекочет, – хихикнула Анни и надела шарф. Келли снова легонько подтолкнула ее, теперь по направлению к черному ходу. – Я не буду тебя ждать, Анни. Если муж позвонит, я возьму трубку в спальне. Надеюсь, ты не забудешь повесить манто обратно в гардеробную? – Не беспокойтесь, мэм, я буду с ним очень осторожна. Похоже, к норковому манто она испытывала больше почтения, чем к его владелице. Келли, стоя у окна, наблюдала за тем, как Анни пересекает лужайку и приближается к дому у лодочной пристани. Она шла, плотно запахнувшись в манто, высоко подняв голову, распрямив плечи. Наверное, в этот момент она чувствовала себя королевой, хотя ее никто не мог видеть. Да, на втором месте после Бога следует поставить великого драматурга из Стратфорд-он-Эйвон. Он создал свой мир и населил его созданными им в уме образами. Он манипулировал любовью, жизнью и смертью по собственной прихоти, дергая своих марионеток за ниточки. И все же интриги, представляемые на сцене, – ничто по сравнению с драмами, разыгрываемыми среди зрителей. Они настоящие действующие лица. Изобретательность великого драматурга тускнеет на фоне главного действующего лица в драме жизни, того, кто способен контролировать развитие сюжета и манипулировать другими действующими лицами. Это ее действующие лица, в ее драме. Тихонько напевая, Анни шла по залитому луной, посеребренному инеем склону. В этом чудесном манто она могла бы пройти пешком до самого Клинтона. Дойдя до дома, она открыла дверь и остановилась в нерешительности: на нижнем этаже стояла кромешная тьма, сверху виднелся слабый отсвет от печки, в котором едва ли что-либо можно было разглядеть. Анни постояла минуту, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, потом медленно пошла наверх по скрипящим ступеням. Поднявшись в комнату, нащупала на стене выключатель. Он не работал. Напрягая зрение, она обвела глазами комнату, пытаясь проникнуть сквозь завесу темноты. – Мистер Мейджорс… – прошептала она, опасаясь разбудить его. – Мистер Мейджорс… Может быть, он уже ушел? Ну что же, в любом случае она сделает то, для чего ее сюда послали, и тоже уйдет. Угли в печке Франклина уже догорали. Анни обошла комнату по стенке, натыкаясь на какие-то предметы, ощупывая руками все, что попадалось. Наткнулась на огромную пепельницу, полную потухших остывших окурков. Пошла дальше… пока не ударилась коленом об угол кушетки. Вздрогнула от неожиданности, услышав голос Карла Мейджорса. – Черт побери, я уже подумал, что ты никогда не придешь. Осушил всю эту чертову бутылку! Он швырнул пустую бутылку о печь, и она разлетелась на множество осколков. От стен печки поднялись шипящие облака пара. Анни не раз приходилось видеть его пьяным, но разъяренным – никогда. Однако она не испугалась. Пьяный или трезвый, мистер Мейджорс всегда останется джентльменом, мягким, деликатным человеком. Она с трудом различила его силуэт. Он приподнялся на кушетке. – Я пришла проверить, все ли в порядке. Миссис… Он ее не слушал, снова закричал, не в силах сдержать ярость: – Ты слишком долго копаешься! Я даже заснул, пока ждал тебя! Какого черта ты разводишь все эти церемонии? Давай, иди сюда! За десять лет Анни привыкла подчиняться всем приказам хозяина. Поэтому и сейчас она покорно подчинилась. Обошла кушетку и остановилась перед ним. Карл схватил ее руки. – Сними ты, наконец, это чертово манто! – Она сказала, что я могу его надеть. – Анни попыталась отступить назад. Поздно! – Ладно, я сам его с тебя сниму. Все с тебя сниму. Вот это будет удовольствие! Он повалил ее на кушетку. |