Книга Смерть умеет улыбаться, страница 7 – Ника Шахова

- Твоими медовыми гренками, Нюсечка, выстлана самая прямая дорога в ад. Думаю, мне туда рано.

Успею еще. А шкварочки подай к обеду. Смотри, я на них буду рассчитывать, - и, послав ей воздушный поцелуй, я вышла из кухни, но попятилась задом и бросила через плечо:

- А как Сем Семыч?

- Есть не хочет.

- Не может быть. Он, часом, не заболел? - забеспокоилась я.

- Да не заболел твой бусурман, - засмеялась домоправительница, - Просто не до еды ему нынче.

- Что так?

- Он занят важным делом.

- Каким таким делом?

- А соседских курей гоняет - вот каким.

- Серьезное занятие, - одобрила я, - Ну, до встречи.

* * *

Большое городское кладбище расположилось на вершине холма, поближе к небу. Для того, чтобы туда попасть, надо либо отдать бренные концы (и тогда беспокоиться не о чем - мимо не провезут), либо на своих двоих выйти на окраину Озерска со стороны улицы Строителей коммунизма, которую в перестроечной спешке забыли переименовать, потом пройти по тропинке, пересекающей изумрудный луг, и подняться по довольно крутому склону холма.

Я прошла большую часть скорбного пути и присела передохнуть на прогретый солнцем камень, стоящий у обочины. Отсюда, с высоты, виднелись крыши домов, уродливое здание городской администрации, над которым безвольной тряпкой болтался триколор, бесконечные яблоневые сады, парк

Героев, разделенный надвое хиреющей речкой Тьмакой, озеро с грязно-свинцовой водой, трактор, ползущий букашкой по полю, и темная полоса дальнего леса.

Думаю, отсюда нашим мертвым удобно наблюдать за своими живыми.

Я прошла через кладбищенские ворота и остановилась в нерешительности. Только такая идиотка, как я, могла не спросить у Нюси, где похоронен дядя.

А кругом - никого. Ни одной души - ни живой, ни, брат Чичиков, мертвой. И сторожка смотрителя закрыта на большой амбарный замок. Остается одно - искать свежие могилы. Я медленно побрела по одной из утоптанных дорожек, вьющихся между сколоченными наспех, почерневшими от частых дождей крестами и солидными гранитными памятниками.

Проблуждала я долго. Наконец, сопровождаемая невыносимо радостным щебетом птиц, вышла к вырытым, видимо, с вечера ямам. Вид пустых могил, ожидающих своих квартирантов, ужаснул меня. Дурнота подкатила к горлу, и, чтобы не упасть в крайнюю яму, я намертво вцепилась в высокий резной крест.

Негнущимися пальцами, дрожащими и мокрыми, я нащупала в кармане пачку сигарет. Прикурила с восьмой попытки.

Передо мной зияло раз, два, три... шесть ям. Шесть покойников разом - явный перебор для городка с населением чуть больше трехсот тысяч. Неужели могильщики не смогли вовремя остановиться и копали, копали, копали, пока хватало сил и водки?..

Я обошла все ближайшие захоронения, начав с резного креста, поддержавшего меня в трудную минуту.

Все напрасно. Могилу дядюшки я не нашла. Тогда я расширила зону поиска. И опять результат оказался нулевым. Я присела на голубую скамеечку и задумалась. И было над чем подумать.

Обнаружилось странное обстоятельство: озерчане мрут как мухи, и если они будут продолжать в таком же духе, то в весьма скором времени вымрут как мамонты. Я посчитала, загибая для верности пальцы. За шесть дней умерло, не считая пропавшего дяди, двадцать восемь человек. Ну и статистика, - невесело присвистнула я.

Но статистика статистикой, а дядю искать надо. Вопрос - где.

Я знала, что другого кладбища в Озерске нет. Значит... Значит...

Ексель-моксель! Прадедушкин склеп!

Но как им удалось впихнуть туда еще и дядю?

Ругая себя на чем свет стоит, я вернулась назад, к сторожке смотрителя, свернула налево, прошла мимо заколоченной церкви и оказалась в самой старой части кладбища.

Белую фамильную часовенку я нашла быстро. Нагнувшись, пошарила под камнем, поросшим мхом, и нащупала полуистлевшую тряпицу, в которую был завернут обильно смазанный жиром ключ. Шагнула вперед, наступила на третью слева плиту и вставила ключ в замочную скважину. Замок охотно щелкнул, и дверь отворилась.

Кромешная тьма, обступившая меня, удушливо пахла замурованными цветами. Значит, я не ошиблась: он здесь. Протянув руку, я нащупала керосинку и чиркнула зажигалкой. Потом спустилась по узким крутым ступенькам.

Букеты умерших цветов стояли повсюду - на полу, на каменном парапете,

на плитах с именами моих предков. Егор Привалов. Александр и Кузьма

Егоровичи. Сашенька и Екатерина Ланская-Привалова.

Прасковья Егоровна и Карл Приваловы. Рядом с дедушкиной плитой стояла штуковина, отдаленно напоминающая усеченный артиллерийский снаряд. Ее подпирал еловый венок с алой лентой, расправив которую, я прочитала:

"Любимому брату и дяде от безутешных родных" .

Запалив лампадку возле темного образа, я разобрала витиеватые строки:

Моряк, ступивший на берег родной, Охотник, спустившийся с гор, - Я там, куда шел давно...

По стенам метались тени, разбуженные неярким светом лампы. Но это свои тени, родные. С ними не страшно. Я могла бы поклясться, что под ногами больших теней путалась одна маленькая и самая шустрая.

Сашенька?

А? а? - разнесло эхо.

Странная штука - память. Можно забыть, что было вчера, кто ты и откуда, а можно помнить о людях, которых никогда не знал.

Одной рукой я смахнула слезу, другой - пыль с образа. Свалила завядшие розы в кучу. Потом расставила по углам полевые цветы, которые нарвала по дороге на кладбище. Получилось скромно, но со вкусом. Присела. И вдруг услышала пение. Нет, не ангелов. Если ангелы и поют, то не оперные арии.

"Тучка со-громом сгова-ари-ва-лась..." - старательно выводил тонкий, вибрирующий голосок, сильно приглушенный стенами часовни, - ...выйдут девицы за я-а-агодами..."

Нет, в таких условиях скорбеть невозможно!

"Вслед им молодцы увя-яжу-утся..."

Поспешно задув лампадку, я вынырнула из фамильного склепа и огляделась в поисках певуньи.

Ни-ко-го. Стояла мертвая - мертвее не бывает - тишина. Ни щебета птиц, ни шелеста листвы. Опять глюки? Я закрыла замок, спрятала ключ под камень и направилась к воротам.

Прощайте, позже я еще зайду.

Навстречу бежал огромный, худой, с ввалившимися боками и свалявшийся шерстью пес. Из его открытой пасти капала слюна. Пес бежал так, словно боялся опоздать. "Должно быть, это кобель," - сразу решила я.

Зверь остановился в шаге от меня, вывалив из пасти длинный язык. Я присела на корточки.

- Хороший.

Никогда не боялась собак и не вижу достаточных оснований, чтобы начать бояться.