Книга Смертельный треугольник, страница 13 – Фридрих Незнанский

— Что так?

— Папа сказал: лощеный какой-то.

— Так и было?

— А вы что, его никогда не видели? Да включите телевизор, он каждый вечер по какому-нибудь каналу визжит.

— Визжит?

— Да нет, это я так… из общей неприязни. Вообще-то у него довольно приличный голос. Глубокий такой, бархатный.

Гордеев сделал себе несколько пометок, суть которых сводилась к одному: необходимо попытаться установить, насколько Валерий Монахов присутствовал в жизни Милы после их развода и были ли у него какие-нибудь личные отношения с ее младшей сестрой.

— Яна, а вам самой Монахов нравился?

Яна вспыхнула и готова была уже возмутиться вслух.

— Я не то имел в виду, ну что вы, в самом деле? Я имею в виду — по человеческим своим качествам, как муж вашей сестры, наконец? Желали вы ей такого мужа?

— Поначалу он мне очень нравился. Тут же надо понять, я — провинциалка, а когда попала к ним в московский дом, просто обалдела от той роскоши, в которой они жили и, казалось, совсем не придавали значения…

— Казалось? — уточнил Гордеев.

— Ну да, потому что потом все перевернулось.

— Объясните.

— А что тут объяснять? Просто при разводе этот мерзавец Монахов забрал все с собой, оставив Миле пустую квартиру. Мне надо закурить… — Она поискала сигареты.

— А все — это что?

— Да все, чем квартира была набита: антиквариат, мебель, аппаратура…

— Ну это, наверно, все же стоило не больше, чем сама квартира, — примирительно заметил Гордеев. — Квартира-то все-таки у нее осталась. Вы, возможно, по молодости лет не знаете, но при разводе супруги имеют право делить совместно нажитое имущество.

— Как это я не знаю! — возмутилась Яна. — Все я прекрасно знаю! Я же свидетелем этого беспредела была, когда он барахло вывозил и они друг на друга орали, так что журналюгам из желтой прессы можно было даже по лестнице не подниматься — во дворе целая свора стояла с протянутыми диктофонами. Это, я скажу, была картинка. — Тут она неожиданно хихикнула и выпустила несколько колечек дыма. — Квартира Милкина была, она ее купила еще до того, как с Монаховым сошлась. Не хватало, чтобы он еще и ее оттяпал, крохобор несчастный! А уж барахло это — не знаю, его никто не считал до развода, кроме Монахова. Он любил антиквариат, и ему фанатки дарили, кажется.

— Фанатки? — усомнился Гордеев. — Фанатки дарили антиквариат? Что-то не верится.

Яна уставилась на адвоката.

— Что? — не выдержал он.

— Слушайте, вы знаете, кто такой Монахов?

— Ну мы же с вами выяснили. Попсовик-затейник какой-то…

Она махнула рукой:

— Не знаете. Валера Монахов сделал карьеру на перепеве старых песен — времен войны, потом этого, Вертинского, еще кого-то из классики, романсы-шармансы всякие. Соответственно и поклонники у него были совсем не юные и часто достаточно состоятельные. Он с такими бабульками в брильянтах романы крутил — вам и не снилось!

— Не сомневаюсь, — подтвердил адвокат..

— А что, — ухмыльнулась девушка, — каждому свое, кому-то с продюсером спать, кому-то с пожилой поклонницей.

— Вы про кого это? — оторопел Гордеев. — Насчет продюсера?

— Ну не про себя же, конечно.

— Неужели про сестру?

— А что такого?

— Я думал, вы ее любили.

— Я ее очень любила и люблю, это, знаете ли, не вам судить. Но вы же просите рассказать, чем они занимались, как карьеру делали. Что это — большой секрет? Что, Монро с голливудскими шишками не спала? Или кто-то не знает, что Милка с Фицпатриком спала?

— Н-да… — Гордеев слегка опешил. И вообще нравы нынешней молодежи, от которой он не так уж сильно и далек-то по возрасту, было непросто принять. Нет, конечно, он понимал, что люди во все времена занимаются сексом, и вряд ли когда-то больше, чем обычно (разве что, как утверждают социологи, во время стихийных бедствий — особенно, но поди проверь). Но все же в прежние времена барышни про это так свободно не распространялись. — Я хочу уточнить, — осторожно сказал Гордеев. — Значит, Мила развелась с этим Монаховым, когда узнала, что он ей изменяет, но то, что она сама это делала, ее не смущало, правильно я понял?

— Не совсем. В тот момент у нее никого не было. Вернее, вообще не так, у нее на стороне вообще никогда никого не было. Весь секс помимо супружеского был исключительно важен для ее работы, — абсолютно серьезно объяснила Яна.

— Ясно, — покивал Гордеев и неожиданно сказал: — А в Гонконге жена, которой изменил муж, может убить его, но при одном условии — расправу она должна совершить голыми руками, без оружия.

— Ну да? — восхитилась молодая актриса.

— Точно вам говорю, таков закон этой замечательной страны. Что же касается любовницы мужа, то ее можно убить чем угодно. Так что если когда-нибудь будете сниматься в тех краях, Яна Станиславовна, хорошенько подумайте, прежде чем крутить роман с женатым мужчиной.

— Я подумаю, — пообещала Яна.

— Я пошутил, — объяснил Гордеев.

— Почему же? Очень ценные сведения. Кто знает, что в жизни пригодится. Вот Милка мне рассказывала, что когда она снималась в Америке, на берегу озера Эри, то полицейские, которые следили за порядком и все такое, запретили актрисам носить лакированные туфли.

— Почему это?

— Там есть какой-то старый-престарый дурацкий закон в этом штате, в Огайо, — в общем, такие туфельки могут отразить нижнее белье.

Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Гордеев подумал, что, в общем-то, он еще не так стар для этой девочки. Точнее, совсем не стар. Но с клиентами — никаких личных отношений. Таков неписаный закон. Нарушивший его попадет в геенну огненную — во-первых, велика вероятность не получить гонорар — во-вторых, зависти и пересудам коллег не будет конца.

Немного подумав, Яна Маевская сказала:

— Вообще-то после Зингера, после того как она от него сбежала, у нее было немало любовников, по крайней мере, тут, в Москве.

— И вы их знали?

— Нет, конечно, она своих мужчин никогда не афишировала.

Это не есть хорошо, подумал Гордеев и сказал:

— Давайте пока остановимся.

Что ж, теперь кое-какие сведения для того, чтобы начать работу, у Гордеева уже имелись. Он не любил перегружать себя излишней информацией и договорился с Яной Маевской, что в случае необходимости она готова будет встретиться с ним по первому требованию.

Она уехала, а Гордеев подумал, что встречаться с первым мужем Монаховой ему сейчас, пожалуй, не стоит. Если тот не общался с Милой так давно, как об этом говорит ее младшая сестра, вряд ли из него можно вытащить какие-то ценные сведения. Но! Монахов вполне может и обладать какими-то косвенными зацепками, о чем сам не подозревает. А значит, что?