Книга Поцелуй страсти, страница 73 – Джейн Киддер

— Нет… не отвратительны. Просто… просто я испугалась…

Миг спустя она оказалась в объятиях Майлза, и его рот запечатал ее губы. Их уста слились в поцелуе, исполненном такой сладости и страсти, что у молодой женщины все поплыло перед глазами.

— Молчи… молчи… — бормотал Майлз, на миг отрываясь от ее губ, чтобы перевести дух. — Теперь уже не имеет никакого значения. Мы снова вместе — это главное!

— Да… Да… — отвечала ему Виктория, запрокинув голову и жадно подставляя ему губы. — Мы здесь, вместе — и одни. Все остальное неважно.

— Я знаю, что ты боишься близости, но обещаю — не причиню тебе боли, — прошептал Майлз, лаская губами ее шею.

— Не причинишь, я знаю, — пробормотала Виктория. В глубине души она никогда в этом не сомневалась.

Между тем Майлз обхватил ладонями ее лицо и, глядя ей прямо в глаза, прошептал:

— Будь мне женой, Виктория.

Девушка стыдливо опустила глаза, но на этот раз не отпрянула, а сама провела пальцами по его щеке и сказала:

— Будь мне мужем, Майлз!

Непослушными пальцами он принялся расстегивать ей блузку. Когда его усилия увенчались успехом, вожделеющему взгляду Майлза предстала роскошная грудь, трепетавшая под его ласками.

— Я хочу тебя, Виктория, но если тебе это противно, скажи мне об этом сразу, потому что еще немного и я потеряю власть над собой.

Виктория поднесла руки к груди, сама расстегнула блузку до последней пуговки и едва слышно шепнула:

— Я хочу быть твоей женой, Майлз.

Прошло уже много месяцев с тех пор, когда Майлз был близок с женщиной, и ему пришлось крепко сцепить зубы, чтобы обуздать неистовый нетерпеливый зов неутоленной плоти.

Все так же неторопливо и бережно он снял с плеч Виктории шелковую блузку. Разжал пальцы — и легкая ткань упала к ногам девушки. Виктория порозовела от смущения, но стойко выдержала обжигающий взгляд Майлза.

Затаив дыхание Майлз провел рукой по ее груди и коснулся пальцем соска, стыдливо выглядывавшего из-за кружевных оборок тонкой рубашки.

— Какая же ты у меня красивая, — тихо произнес он хрипловатым от волнения голосом и, склонив голову, принялся целовать ее груди.

Виктория молчала, но когда Майлз спрятал лицо у нее на груди, она едва заметно улыбнулась и запустила тонкие пальца в его густые золотистые волосы.

Голова у нее кружилась, она едва сознавала, что происходит. Между тем Майлз расстегнул и снял с нее юбку.

— Пойдем, — сказал он, когда юбка упала к ногам Виктории и на ней остались только тонкая рубашка и чулки.

Взяв жену за руку, он повел ее к уютному алькову. Усадив Викторию на постель, Майлз опустился перед ней на колени.

Очень медленно он снял с нее туфли, бережно стянул с ног чулки, а потом, низко наклонившись, поцеловал ее теплые маленькие ступни.

Потом ладони Майлза двинулись вверх от ее лодыжек к стройным бедрам, и сердце Виктории заколотилось, как у пойманной в силки пташки, но она не отстранилась, не попыталась вырваться. Вместо этого она прикрыла глаза и отдалась волнам чувственного жара, которые рождались от ласк и прикосновений Майлза.

— Как мило с твоей стороны, что ты не носишь этих отвратительных корсетов, — прошептал с улыбкой Майлз и, с силой проведя ладонями по ее талии, обхватил тяжелые полные груди.

— Хорошо, что я не надела корсет, — едва слышно отозвалась Виктория. — Сейчас он бы и мне помешал.

Когда Майлз провел пальцем по напрягшемуся соску, она протяжно застонала и, не сознавая, что делает, обвила ногами его талию.

— Ох, Майлз, — пробормотала она, — что ты только со мной делаешь…

— Ласкаю тебя, — негромко и просто ответил он.

Наконец Майлз бережно отстранился и встал, чтобы сбросить одежду. К тому времени уже стояла ночь, комната погрузилась во мрак. Майлз на ощупь добрел до шаткого стола и зажег свечу. Вслед за тем он в мгновение ока скинул с себя рубашку, брюки, сапоги и начал уже снимать белье, когда услышал сдавленный вскрик Виктории:

— Что ты такое творишь?

— Как что? Раздеваюсь, — отозвался Майлз, стараясь говорить ровным, спокойным голосом. — Заниматься любовью лучше всего обнаженными.

Глаза Виктории округлились от изумления. Все подруги в один голос твердили, что «этим» лучше всег заниматься в темноте, под одеялом и желательно не снимая ночной рубашки.

— Должно быть, так делается в Америке, — торопливо проговорила она. — В Англии это не принято.

— Это почему же? — удивленно осведомился Майлз. — По-моему, люди во всем мире поступают именно таким образом.

— Ничего подобного, — упрямо гнула свое Виктория. — Если б так было на самом деле, мне бы обязательно кто-нибудь об этом сказал.

— Никто не обязан говорить тебе о своем потаенном и заповедном, — наставительно сказал Майлз, поворачиваясь к ней спиной, чтобы не смущать ее раньше времени видом мужской наготы. — Люди занимаются любовью так, как им больше нравится.

— А кто тебе сказал, что мне нравится делать это в обнаженном виде? — воскликнула Виктория. Прежние страхи понемногу возвращались к ней.

— Хорошо, — согласно кивнул Майлз, понимая, что чрезмерная настойчивость может только испортить дело. — Если хочешь, я останусь в белье.

— Хочу. Я тоже не стану снимать рубашку. Пожалуй, накину еще сверху пеньюар.

— Не надо пеньюара, — быстро сказал Майлз. — Мне… гм… очень нравится твоя рубашка. Ты выглядишь в ней просто изумительно.

С этими словами он направился было к постели, но Виктория остановила его.

— Ты забыл задуть свечу, — прошептала она.

— Дорогая, заниматься любовью при свечах — это так романтично, — пробормотал Майлз, чье терпение, казалось, не имело предела.

— Но Мери Энн говорила мне, что это обычно делается в темноте.

Майлз прикусил губу. Спокойствие все-таки давалось ему с известным трудом.

— Давай договоримся так: я не стану снимать белье, потому что так хочешь ты, но свечу мы все-таки оставим — поскольку таково мое желание.

Не дожидаясь ответной реплики, он проворно забрался в постель и принялся целовать жену. Как всегда, поцелуи Майлза разожгли кровь Виктории, и в сладкой истоме она согласилась на подобную вольность. Горящая свеча таким образом обрела права на существование.

Не теряя времени даром, Майлз осыпал поцелуями лицо, шею и грудь своей стыдливой супруги. Когда он прихватил губами ее сосок, Виктория застонала от удовольствия:

— Это… это…

— Приятно? — услужливо подсказал Майлз.

— Не просто приятно — восхитительно, — проворковала Виктория.

Услышав из ее уст такое явное одобрение, Майлз решил, не тратя ни минуты, избавиться от ночной рубашки, которая до сих пор скрывала восхитительное тело его юной жены.