Книга Скандинавский детектив, страница 125 – Стиг Трентер, Ханс-Кристер Ронблом, Боб Алман, и др.

— Ведь ты думал, что начало — в четверть седьмого? — подсказала Марта.

— Конечно…

Йоста улыбнулся чуточку виновато, но видно было, что он не слишком удручен своим опозданием.

— Впрочем, это не совсем так. Дело в том, что моя машина не привыкла к такому собачьему холоду, как у вас здесь. Сначала она едет нормально, но стоит затормозить на перекрестке, как она тут же впадает в спячку. И разбудить ее потом очень трудно.

— А почему вы сначала сказали, что думали, будто начало в четверть седьмого, а потом сослались на неполадки в машине? — спросил Харалд.

— Первое было просто удобной отговоркой, — добродушно ответил Йоста. — И мне ее подсказали. А потом я подумал, что лучше сказать, как было на самом деле.

— Надеюсь, в дальнейшем вы будете говорить только правду. И сразу.

Этот эпизод привел нас в еще более угнетенное состояние. Как-то разрядить атмосферу попытался Хилдинг Улин. Он приподнялся и перевернул картину, которая висела на стене возле него. От этого она не стала ни лучше, ни хуже. Все рассмеялись, правда, немного натянуто. Не смеялись только Эрик, Герман и Харалд. Возможно, они любили современное искусство.

Харалд немного повысил голос.

— А теперь начнем, — сказал он. — Попытаемся повторить все, что вы делали во вторник. Полицейский ассистент Вальграв сыграет роль Лундберга. Эрнст, встань там, чтобы я мог все время поддерживать с тобой контакт.

Он указал на ближайшую стенку алькова. Остальные посмотрели на меня исподлобья. В этот момент к нам подошел высокий мрачный полицейский. По-видимому, это и был Вальграв. Комиссар Бюгден сел за один из маленьких столиков. За другой сели сразу два полицейских, один из них был в форме. На большом овальном столе стоял магнитофон. От него к выключателю, укрепленному на столе Бюгдена, тянулся длинный шнур. Очевидно, включать и выключать этот магнитофон можно было на расстоянии.

— Итак, кто пришел первым? — спросил Харалд.

Герман с Мартой переглянулись.

— Первыми пришли мы, — сказал Герман. — Это я помню совершенно точно.

Они встали и вслед за Харалдом подошли к столу с магнитофоном. Тот был уже включен. Возле стола Харалд их остановил.

— Начнем с самого начала.

И все началось с начала. Они сообщили, как их зовут и чем они занимаются, а потом взяли возле буфета поднос. Марта села посередине стола, прямо напротив буфета, Герман — справа от нее. Как и тогда, он взял два бутерброда с паштетом (фирменное блюдо «Альмы») и налил в чай сливок. Марта пила чай без сахара и сливок, но зато взяла кусок шоколадного торта. Потом между супругами завязался спор, в результате которого выяснилось, что тогда они успели все съесть еще до нашего прихода.

— Потом пробило двенадцать, — сказал Герман. — Я подумал, что сейчас объявят результаты конкурса. Естественно, я не тешил себя никакими иллюзиями на этот счет. Потом пришел Эрнст и сказал, что результаты еще не перепечатаны.

Я заметил иронический блеск в глазах Харалда. Казалось, он сейчас скажет: «Оказывается, ты держался за ручку двери, пока часы били двенадцать…» Но я сделал, вид, что ничего не замечаю, обогнул колонну возле стола Бюгдена и подошел к буфету с левой стороны. Потом сообщил свое имя и должность, заказал чай с молоком, бутерброд с печеночным паштетом и сел за стол справа от Марты.

— Собственно говоря, у меня нет сейчас особого желания пить чай, — заметил я.

— Пей, ничего с тобой не случится, — сказал Харалд. — Кто был следующим?

— Манфред Лундберг, — ответила Марта. — Но перед тем как он появился, прошло две-три минуты.

— В одиннадцать часов пятнадцать минут Лундберг начал читать лекцию в четвертой аудитории и закончил ее в двенадцать ноль-ноль, — сказал Харалд. — Сюда он пришел с портфелем?

Герман, Марта и я вопросительно переглянулись. Потом дружно покачали головами.

— Когда он подошел с подносом к столу, никакого портфеля у него не было, — сказала Марта.

— Когда примерно он пришел? — спросил Харалд.

Мы сошлись на том, что было примерно десять минут первого.

— Значит, у Лундберга тоже был поднос, — сказал Харалд и взглядом послал Вальграва к буфету. — А что было на подносе?

В соответствии с нашими указаниями Вальграв взял кофейник, сахар, сливки и бутерброд с сыром. Потом сел рядом с Германом.

— Я пришел вслед за Манфредом и сел возле него, — начал Йоста Петерсен. — У меня не было подноса, но в одной руке я держал большую чашку кофе, а в другой — тарелку со сладкой булочкой. Сел я не сразу. Сначала я поставил на стол чашку и тарелочку. Потом пошел к столу с газетами и взял «Сюдсвенскан».

— Лундберг выпил свой кофе, когда сидел здесь? — спросил Харалд.

Этого никто не помнил.

— Я только помню, что он ел бутерброд, — сказал я.

— Тогда он должен был выпить хотя бы чашку кофе, — сказал Харалд. — Попробуем, Вальграв, и посмотрим, что из этого получится.

Харалд повернулся к Йосте.

— Вы сразу выпили свой кофе?

— Не думаю, — протянул тот. — Я начал читать газету.

— Да, — подтвердила Марта. — Едва ты поздоровался со мной, как тотчас же уткнулся в свою газету. Я еще подумала, что это не слишком любезно.

— Верно, — согласился Йоста. — Но мне показалось, что все вы были не в настроении.

Йоста развернул газету. И пока держал ее, она закрывала добрую треть подноса Вальграва.

— А теперь — доцент Бергрен. Откуда вы пришли в «Альму»? — поинтересовался Харалд.

— Я ехал по городу на машине, — ответил Эрик. — Потом поставил ее возле кинотеатра «Фюрис» и прошел сюда через главный подъезд.

Он явно старался быть абсолютно точным в своих показаниях.

— Сколько было времени, когда вы пришли сюда?

— Около четверти первого, если я не ошибаюсь, — сказал Эрик и повернулся к нам, как бы ища подтверждения.

Мы решили, что примерно так и было. Эрик подошел к столу и сел возле меня. На его подносе стояли кофейник и сахарница.

— Ни сливок, ни хлеба? — уточнил Харалд.

— Я только начал пить кофе, как пришел Хилдинг с результатами конкурса, — ответил Эрик.

— Который был час в тот момент? — спросил Харалд.

Полицейский в форме подбежал к столу и быстро сменил ленту на магнитофоне. Хилдинг Улин, который уже давно ждал своей очереди, широко улыбнулся.

— Думаю, — сказал он, — что после четверти первого прошло не более двух минут. Значит, было шестнадцать-семнадцать минут первого.

— А мне показалось, мы ждали гораздо дольше, — весьма агрессивно заметил Герман. — Когда ты, наконец, явился, было, по крайней мере, двадцать минут первого.