Онлайн книга «Волшебная сказка»
— У меня в Нью-Йорке пентхаус, — хладнокровно заметил Люк. — Какая разница. — Не умничай! — отрезал он. — Но я же не умна, так ведь? — резко возразила она. — Если бы я была умна, то тогда ни в коем случае не совершила этот, цитирую: «самоубийственный поступок». И не оказалась бы, цитирую: «в столь незавидном положении». Люк оставался невозмутим. — Мне все же хотелось бы услышать причину, — настаивал он. — Она придется тебе не по вкусу. — Позволь мне судить самому. — Ну что ж, скажу! Я ушла потому, что… мне… это не нравилось, — произнесла она медленно и неохотно. — Не нравилось что? Школа? Мэгги покачала головой. — Собственно говоря, и школа тоже, но это было не главной причиной. — Тогда что же? Твои занятия математикой? Мэгги тяжело вздохнула. — О, Люк, неужели ты не понимаешь? — Хочу понять, — ответил он, глядя на нее холодными, как осколки льда, глазами. — Но ты не даешь мне возможности. Мэгги постаралась выразить свои чувства словами. — С детских лет, — начала она, — у меня были способности к математике. Он покачал головой. — Не просто способности, Мэгги, — поправил он ее. — Талант. Несомненный талант. Тут, знаешь ли, есть кое-какая разница. — Разумеется, знаю, но это только ухудшает положение. Люк нахмурился, никогда еще она не видела его таким озадаченным. — Ухудшает положение? Она опять вздохнула. — Это давит на человека, Люк. Когда обнаруживаешь в себе какой-нибудь дар, — все равно какой, — это действует на других возбуждающе. Помнишь, как это действовало на тебя самого? — Конечно, помню, — ответил он. Мэгги тоже хорошо помнила, как он предлагал ей задачи, радуясь и в то же время немного раздражаясь от того, с какой легкостью она их решала, а порой, используя врожденное логическое мышление, и превосходила даже его! — Мой учитель математики прямо из кожи вон лез, — продолжила она. — Каждый раз, когда я возвращалась с очередной наградой или с предложением стипендии, он радовался больше, чем я сама! Иногда мне даже казалось, что он ждет от меня того, что не удалось ему самому. — Но это вполне в порядке вещей, Мэгги, — сказал он несколько смягчившимся тоном. — Само собой разумеется, что талантливый ученик возбуждает в учителях энтузиазм. Им хочется опекать, направлять его. Мэгги тяжело вздохнула, ей очень хотелось, чтобы он понял, что не просто глупая выходка с ее стороны. — Знаю. Энтузиазм я еще могла бы пережить, даже синдром вундеркинда. Но дело в том, что я возненавидела саму математику. Если у тебя что-то получается лучше других, это еще не означает, что ты обязательно должен любить это, неужели тебе не понятно? Будущее представилось мне в самом мрачном свете. Всю жизнь заниматься тем, к чему питаешь отвращение! А он уже обсуждал с директором школы мою стипендию в Оксфорде. Им даже в голову не приходило, что я могу не получить ее. — Разумеется, не приходило. — Пальцы Люка перестали выбивать дробь на рулевом колесе машины. — Всем было совершенно очевидно, что ты туда попадешь. — Но я не хотела попадать туда! Мысль о том, что придется целых три года изучать предмет, ставший для меня ненавистным, просто ужасала. Но я знала, как сильно разочарую всех остальных. Груз ответственности давил на меня, заставлял чувствовать себя несчастной, и вскоре я обнаружила, что с трудом справляюсь с заданиями, — такого со мной не было никогда. Эти переживания не давали мне спать ночами. В конце концов, ощущение возможной неудачи, боязнь разочаровать других людей стали слишком сильными, чтобы их можно было терпеть дальше. И мне показалось, что легче будет убежать от всего этого. Люк машинально запустил руку в свою густую шевелюру, основательно растрепав волосы, и Мэгги до боли в сердце захотелось пригладить их. — И как долго это у тебя длилось? — спросил он. Девушка пожала плечами. — Год. Может быть, чуть больше. — Тогда почему же, черт побери, ты не поговорила об этом с кем-нибудь, кто мог бы понять твои чувства? — Мне не с кем было говорить. — Но ведь был же я! Мэгги покачала головой. — Нет, Люк, тебя не было. Ты был далеко. И что мне, по-твоему, следовало сделать? Позвонить тебе, попросить денег на билет и заявиться в Нью-Йорк? Могу себе представить реакцию Джоан. — Она помолчала, но потом, взглянув ему прямо в глаза, уверенно заявила: — Я ей не понравилась. — Да. — Люк кивнул головой. — Я это знаю, — добавил он тихо, и Мэгги показалось, что в его голосе прозвучало смущение. Интересно, рассмеялся бы он, если бы у нее хватило смелости сказать, что их близость друг к другу вызывала у его жены ревность. — Но с другой стороны, — продолжил он, — ставка была так высока, что она поняла бы твое желание поговорить со мной. — Нет, не поняла бы, — горячо возразила Мэгги. — Разве ты не знаешь, Люк, что семья — это самостоятельная ячейка общества? Что когда люди женятся, между ними и остальным миром появляется нечто вроде стеклянной стены. Ты можешь видеть их, но войти к ним нельзя. Они отделяются от всего мира. Он бросил на Мэгги взгляд, приведший ее в смущение. — Ты действительно так думаешь? Тогда твои представления о замужестве весьма идеалистичны, Мэгги, — грустно промолвил он. — А если это действительно так, то советую тебе никогда не выходить замуж — иначе ты рискуешь разочароваться. Горечь, прозвучавшая в его голосе, поразила девушку. — Так кто же из нас легкомысленный? Люк словно не слышал ее вопроса. — И все же ты должна была поговорить со мной. Я все уладил бы! — с жаром воскликнул он. — Ты для меня как… — Нет! — поспешно перебила Мэгги. — Только не говори мне, что я для тебя как сестра, Люк. Я не твоя сестра и никогда ею не была, — тихо добавила она. — Я знаю это, — сказал он внезапно охрипшим голосом. — Я собирался сказать, что ты всегда была моим лучшим другом. Это самое обыкновенное заявление значило для нее больше, чем все слова в мире. — О, Люк, — неуверенно прошептала Мэгги тоном, слишком похожим на мольбу, но не продолжила — просто не смогла этого сделать, потому что еще немного и она призналась бы, как сильно любит его… Он молча глядел на ее дрожащие губы, во взгляде серых глаз появилось какое-то непонятное выражение. Мэгги почувствовала, что краснеет, на какое-то мгновение ей показалось, что сейчас он наклонит свою темноволосую голову и поцелует ее. Тело сразу расслабилось, губы девушки раскрылись, соски мгновенно напряглись от чувственного возбуждения. |