Книга Запретный плод сладок, страница 29 – Кэтрин Спэнсер

Он возил ее пообедать, а иногда привозил еду домой.

Оливия так привыкла к его опеке, что порой даже капризничала и… очень хотела его любви, хотя где-то читала, что во время беременности такого быть не должно.

— Я слышала, у некоторых женщин такое бывает, — засмеялась Бетани, когда она посвятила ее в это. — Одни просто ненасытны, а другим ничего не надо. На твоем месте я бы рискнула.

Рискнула! Мягко сказано. Но возможность секса отпадала — слишком многое между ними стояло.

— Придешь завтра встретить отца? — спросила она Гранта накануне возвращения Сэма.

— Он устанет и вряд ли захочет кого-нибудь видеть.

— Ты не просто гость, Грант, думаю, он будет рад видеть тебя. Разве ты не заметил, как он тебе благодарен?

— Пациенты всегда благодарны врачу, вылечившему их, но через пару дней все забывают, оказавшись дома.

— А как же я? — пролепетала она. Он нежно погладил ее живот.

— Я буду с тобой, Оливия, не беспокойся.

«Из-за ребенка, — расстроено подумала она, — а не из-за любви ко мне».

Неделя проходила, Грант регулярно звонил, интересуясь делами отца, но ни разу не заехал. Она не выдержала и позвонила ему сама:

— Ты избегаешь меня, Грант?

— Конечно же, нет, — спокойно ответил он.

— Тогда приходи в субботу на обед. Я скучаю по тебе.

— Отец будет с нами?

— Если только ты захочешь.

— Хочу и даже настаиваю.

Оливия не знала, радоваться ей или огорчаться.

Грант пришел рано и принес две бутылки безалкогольного шампанского.

— Это не совсем то, что пришлось бы тебе по вкусу, Сэм, но довольно приятно. Надо отметить твое выздоровление, — сказал он, передавая ему бокал. — За твое возвращение и новую жизнь.

— И за здорового внука, — добавил Сэм. — Не могу дождаться, когда он появится. Решил, как назовешь?

Грант рассмеялся.

— Не Сэм, если ты на это надеялся, и не Грант.

— Особенно, если это девочка, — с раздражением сказала Оливия, страшно ревнуя, их друг к другу, тем более что они не обращали на нее внимания. — Может, дадите и мне вставить словечко?

Мужчины виновато переглянулись.

— Грант, в январе ты попросил меня выйти за тебя замуж, но я не могла тогда дать тебе ответ. Ты, похоже, не собираешься повторять предложение, поэтому теперь я спрашиваю тебя: ты намерен дать мне свою фамилию и положение замужней дамы?

— Ну и ну, — только и сказал он, чуть не подавившись шампанским. — Ты застала меня врасплох, милая. Я не принес кольцо.

— Ничего, я приготовилась. — Она с победоносным видом покачала золотым кольцом перед его носом. — У меня сохранилось первое кольцо, и, если тебе все равно, я воспользуюсь им и во второй раз. Думаю, некоторые вещи стоит хранить, — произнесла она. — Так что скажешь, Грант Медисон?

— Оливия, дорогая, нужно кое-что уяснить.

— Например? — спросила она, чувствуя себя идиоткой. Она предложила ему свое сердце, и сейчас ей его вежливо вернут обратно.

— Ты всегда противилась браку. Что заставило тебя изменить свое мнение?

— Ты, — ответила она. — Я получала доказательства твоей заботы обо мне каждый день в последние двенадцать недель. Я хочу, чтобы наш ребенок с первого дня своей жизни знал, какой у него замечательный папа.

— Хм, — он послал озорной взгляд ее отцу. — И где ты предлагаешь жить?

— Мой дом очень удобный, в нем три спальни. И если ты согласен, что-либо принять от моего отца, то… никаких затруднений…

— Уф, — он покачал головой. — Боюсь, что это слишком!

Она была так разочарована его сомнениями, что даже чуть не заплакала.

— Значит, все твои рассуждения, что ты готов идти на мировую с отцом, — ложь? Стоило отцу пригласить тебя пожить в своем доме и дать понять, что он не держит больше на тебя зла, как ты в кусты?

— Я сказал это? — он повернулся в сторону ее отца, его брови были театрально вздернуты. — Сказал это, Сэм?

— Если хочешь знать мое мнение, у тебя особенно-то и не было возможности ничего сказать, — вклинился в разговор ее отец, поднимая свой бокал и разглядывая, как со дна стакана поднимаются пузырьки. — В основном говорила Оливия, и, по-моему, что-то совершенно не то. Пора бы тебе, братец, показать характер и ответить, как полагается.

— Ты прав, отец. — Он подошел к Оливии, взял из ее рук бокал и опустился перед ней на колени. — Милая, ты шла к своему предложению такими окольными путями, что даже Сэм встал на мою сторону. — Однако, учитывая то, что сейчас характер у тебя несколько поменялся и еще недель шесть останется довольно капризным, не обижаюсь на твои колкости и преклоняю перед тобой голову. Да, я женюсь на тебе, Оливия, но у меня уже есть жилье. В этом доме много пустующих комнат, не будет ли разумно для нас жить здесь?

Она, наверное, ослышалась.

— С отцом?

— Ну, я не собираюсь гнать хозяина и будущего деда. Мы оба хотим видеть тебя счастливой. В конце концов, мы цивилизованные люди, и каждый раз, когда наши мнения разойдутся, будем вести себя как джентльмены.

— Не сопротивляйся, Оливия, — вступил в беседу отец. — Когда настоящий мужчина принимает решение, женщины должны подчиняться.

— Так что скажешь, Лив? Папа прав? — Грант с нежностью взял ее руку.

— Я согласна с вами обоими. — Она заплакала, но это не были слезы горя. Просто она, беременная и до сих пор не уверенная в себе, стала слишком сентиментальной.

— Ты должен успокоить ее, Грант Медисон, — сказал Сэм. — Мы договаривались, что она не будет плакать.

— Ну, уж сейчас-то я ни при чем, — сказал тот. — Твоя дочь — единственная женщина на свете, для которой я не пожалею своей жизни.

И теперь Оливия верила, что это правда.

Свадьба состоялась через две недели, в ясный весенний день. Было тепло, цвели нарциссы. Оливия уже знала, что у нее будет девочка, и надела розовое платье с широкополой шляпой в тон, а к нему — букет кремовых роз. Грант, в светло-сером костюме, белой рубашке и галстуке, светился от счастья. Жаль, что медовый месяц нельзя было начать сейчас же.

Но больше всех был счастлив Сэм Уайтфилд: его дорогая дочь обрела наконец Любовь, Спокойствие и Мужчину своей жизни.