Книга Запретный плод сладок, страница 9 – Кэтрин Спэнсер

Молчание затягивалось.

— Я надеялся встретить тебя в больнице, чтобы за чашкой кофе обсудить наш последний разговор и прийти к мирному соглашению.

— Ммм, — протянула она, но больше выдавить ничего не могла — или не хотела…

Поняв, наконец, что его тщетные попытки завязать разговор зашли в тупик, Грант посмотрел на Бетани. В ответ та чуть пожала плечами, словно говоря: «Не смотрите на меня. Я вам не помощник — разбирайтесь сами», но в разговор вступила:

— Она поглощена работой, над новым комплексом для дома престарелых. Они надеются собрать двадцать тысяч на строительство клуба.

— Уверен, успешно, — сказал он. — Кстати, я Грант Медисон.

— Я так и поняла. Рада наконец, с вами познакомиться, — Бетани одарила его улыбкой. — Я Бетани Джилмо.

— Вы работаете с Оливией?

— Хм. — В ее голубых глазах вспыхнул огонек. — Мы друзья. Я преподаю в Спрингдейл-Хай.

— Профессия учителя сейчас в моде, — сказал он с участием в голосе.

И его слова, и оценивающие взгляды, которые он бросал на Бетани, действовали Оливии на нервы. У него всегда был своеобразный талант: женщина чувствовала себя в его присутствии единственной… до тех пор, пока на горизонте не появлялась другая. Она, Оливия, прошла его школу в девятнадцать лет, приобрела горький опыт и сейчас на эту удочку не ловилась, но опытная, искушенная подруга Бетани должна бы лучше понимать его рекламные штучки.

Но Бетани расцвела под его взглядами.

— Может, вы и правы, но я следую не моде. Просто искусствоведение нравится многим.

И тут Оливия сорвалась:

— Пока вы обмениваетесь своими профессиональными интересами, я поболтаю с твоей подружкой. Представляю, как она переживает, видя тебя в компании с такими дамами, как мы.

Она понимала, что этот тон, в котором чувствовалась злость, и сама колкая фраза не украшают ее, но ничего не могла с собой поделать. Не обращая внимания, на удивленную Бетани и нарочито удивленного Гранта, она закончила:

— Тебе мало пудрить мозги одной женщине, Грант Медисон, ты способен на большее.

— Я просто вежлив, Оливия, — ответил он. Сталь в его голосе и лед в глазах слегка охладили эмоциональный запал Оливии. — Иногда и тебе полезно быть такой. В твоем возрасте многие уже понимают это.

Произнеся эту тираду, он пошел обратно к своей даме.

— Что ж, ты сама напросилась, — сказала Бетани. — Боже, Оливия, я никогда не видела тебя такой грубой. Какая муха тебя укусила?

Оливия, ужаснувшись, оперлась локтем на стол и закрыла рукой глаза.

— Понятия не имею!

— Оливия, будь честна с собой, — глубокомысленно проговорила Бетани. — Ваши отношения не закончены. Другого разумного объяснения нет. И уверена, он чувствует, то же самое.

— Ерунда! Он не мог дождаться, чтобы избавиться от меня.

— А в чем ты его обвиняешь? Человек из кожи вон лезет, стараясь завоевать твое расположение, но ты неприступна, иронична и холодна.

— Зато ты сияла от удовольствия под его лучезарным взглядом!

Бетани задорно рассмеялась.

— Оливия, как тебе не стыдно ревновать!

— Стыдно. — Она самокритично поморщилась. — Это единственная слабость, от которой, я мечтала избавиться. Его уверенный взгляд или слова действуют на меня отрицательно. Я чувствую себя такой же неполноценной и жалкой, какой и была, когда мы поженились. Он не воспринимает меня серьезно и сейчас, когда я тоже сделала карьеру.

— Если тебя интересует мое мнение, — сказала Бетани, — то будь уверена: он охотно воспринимал бы тебя серьезно, если бы ты сама предоставила ему такую возможность.

— Грант уже встречается с Джоан Боулс. О чем тут можно еще говорить?

— Но ты же встречаешься с Генри и, скорее всего, выйдешь за него замуж?

«Такая возможность была, — грустно подумала Оливия, — но с возвращением Гранта все изменилось». Она больше в себе не уверена…

Грант не ожидал услышать ее снова, но, когда на следующий день в его офисе раздался телефонный звонок, и на другом конце провода прозвучал ее голос, внезапно почувствовал… Надежду? Бурную радость? Желание?

— Добрый день, Грант, — сказала она и, не дав ему ответить, закончила: — Я звоню, чтобы извиниться за свое вчерашнее поведение. Не знаю, что на меня нашло, наговорила всякой ерунды. Забудь.

— Извинения приняты, — пробормотал он с досадой на свое волнение.

— Ты прав, нам следует уладить наши разногласия и договориться о будущем сотрудничестве.

— Рад, что ты согласна.

Повисла напряженная пауза. Она ждала, что он добавит что-нибудь еще. Но он был потрясен звонком и не мог собраться с мыслями.

— Тогда все. Я думаю, теперь мы будем избегать всяких столкновений, особенно если встретимся неожиданно.

— Я предлагаю все же назначить встречу, — собрался он с духом. — И все обговорить.

— Не совсем понимаю, что ты предлагаешь.

— Мы могли бы вместе поужинать.

— Поужинать? — повторила она, как будто он предлагал что-то невероятно нелепое.

— Почему бы и нет? Люди иногда делают это, Оливия, если они друзья.

— Друзья… — протянула Оливия, пытаясь решить, может ли она допустить это определение.

— К сожалению, мой график плотно забит на три недели вперед. Но я жду твоих предложений, когда и где. А впрочем, как насчет четверга? Я освобожусь к пяти часам и смогу заехать за тобой между шестью и половиной седьмого.

— Хорошо.

Он быстро повесил трубку, пока она не передумала. Затем, откинувшись в кресле, положил ноги на стол, закинул руки за голову и задумчиво уставился в потолок. Если бы кто-нибудь его спросил месяц назад, почему он ухватился за возможность провести лето в Спрингдейле, он обосновал бы это тем, что хочет расширить свой опыт, доказать себе, что профессионально способен занять высшую должность, и ткнуть носом Сэма Уайтфилда в тот факт, что его бывший зять не достойный даже стирать пыль с туфель его дочери, чего-то достиг. Но сейчас он уже начинал думать, что вернулся с определенным намерением — сделать все возможное, чтобы вернуть Оливию.

Но реально ли это? Сможет ли он после всех ссор, разногласий, упрямства и с его, и с ее стороны найти путь к ее сердцу?

Оливия оделась как обычно, считая, что это не свидание в привычном понимании этого слова. Просторное, из хлопка мини-платье с каемкой, простые танкетки, простенькая золотая цепочка на шее и маленькие золотые гвоздики в ушах, дамская сумочка и шаль, если вечером похолодает.

Чуть-чуть духов, чуть-чуть блеска для губ, и она готова посмотреть в лицо своему внутреннему «я». Способна ли она «прийти, увидеть, победить»? Хочет ли она этого?