Онлайн книга «Похитители душ. Один на один»
|
Миша посмотрел на экраны. На левом замер стоп-кадр, на правом готовился отбыть в город долгожданный поезд. Машинист больше не появлялся. Ну что ж, даже такую не слишком качественную, запись вполне можно считать доказательством причастности крыс. Уликой, так сказать. – Так, – повторил Миша вслух, – здесь больше ничего интересного? – Не… – Тогда дальше – своими словами. – Так что… А, все как обычно. Ужастик, видно, какой-то примерещился. Но главное-то – теперь мы можем… – Погоди насчет того, что мы можем. С машинистом разговаривал? – Да. Почти. – Что значит – почти? – Ну, то есть он разговаривал, а я – нет. – Как это? – Да он такой злой сидел, когда я приехал… Послал меня… – Тут Толик дословно повторил, куда именно послал его машинист. Шестаков поднял бровь и одобрительно крякнул: – Ядрено. – Ага. Твоим коллегам тоже понравилось. – Вот-вот, чуть не забыл! Объясни, зачем ментовку вызывали? – Там не просто «вызывали», – ехидно передразнил Мухин, – там до группы захвата дело дошло! – Кого ловили? – деловито спросил Миша. – Вот этого я и не смог выяснить. Они там все та-ак ругались! Сказали, если я со своими вопросами до… в смысле, приставать буду, меня самого посадят. – Так-таки ничего и не узнал? Мухин развел руками: – Ничего. Но слухи уже поползли. Мне Гмыза сказал, что на «Академической» бомбу взорвали, а менты с автоматами станции обшаривали. Слушай, а чего ты меня допрашиваешь? Позвони своим и спроси! – Без тебя бы не догадался! А вот ты бы, если поменьше бы гундел, а побольше бы мозгами работал, взял бы и посмотрел записи со следующих станций! – А… Я… – начал заикаться Толик. – «Бомба, бомба», – передразнил Миша. – Нашел, кого слушать. В этот момент у входной двери зацарапались и загремели, после чего раздался длинный злой звонок. Миша раздраженно ткнул на «стоп» и пошел открывать. – Что за тупые тут замки! – закричали из коридора. – Чуть всю руку не вывихнула! – И тут же, безо всякого перехода: – Слушай, Рэмбо, а может, нам вывеску на дверях присобачить? Золотом: «Выборгские крысоловы»! А? – Угу, – с готовностью отозвался Шестаков. – И окошко пробить. И посадить Мухина – принимать крыс от населения. По девять «тонн» за кило. Как за «ножки Буша». Ты себе представляешь, сколько сюда бдительных бабулек сразу понабежит? В коридоре захохотали басом, и в комнате появилась сияющая Носатая в новом кожаном плаще. Верная своему принципу – всегда и всех эпатировать, она и теперь умудрилась откопать исключительно редкий оттенок. При виде этого плаща Толику почему-то сразу вспомнилось детство, первый полет с родителями в Адлер на «ИЛ-18» и цвет пакетов «для тех, кого тошнит». С Татьяной пришел развязного вида молодой человек с «кофром», который представился сам: – Пластунский. – Руки при этом никому не подал, а лишь сопроводил свою дурацкую фамилию двумя церемонными кивками в сторону Миши и Толика. – Вот, Рэмбо, – произнесла Петухова, садясь и тут же закуривая, – корреспондент газеты «Пододеяльник». – «Под одеялом», – раздельно и с нажимом поправил «корреспондент», и Шестаков обнаружил в себе нестерпимое желание сразу же дать Пластунскому по шее. – Один хрен! – беспечно махнула рукой Носатая. – Все равно – желтая, как гепатит. Миша с Татьяной обменялись быстрыми взглядами. «На фиг ты этого хмыря притащила?» – словно спрашивал Шестаков. «Отвяжись, я знаю, что делаю!» – отвечала Татьяна. Толик заметил этот молчаливый диалог и отвернулся. Его давно грызла большая черная зависть. Как умудряется этот грубиян Шестаков с легкостью находить общий язык с любыми девушками? – Садитесь, – разрешила меж тем Петухова. – Так вот. Еще раз: разрешите представить. Михаил Шестаков. Анатолий Мухин. «Выборгские крысоловы». – Главный Крысолов и Крысолов-заместитель, – излишне, может быть, ядовито, добавил Миша. – А вас, простите, как по имени-отчеству? – Лев. Можно без отчества, – отчеканил молодой человек, и Шестакову показалось, что у того лязгнули зубы. В этот момент в углу громко хрюкнул от смеха Мухин. Скорее всего его ранимая душа просто не вынесла сочетания «Лев» и «Пластунский». Корреспондент, хладнокровно пропустив мимо ушей и петуховский «гепатит», и неприличный звук Толика, сел на стул и достал из «кофра» здоровенный лохматый блокнот. Следующие минут десять прошли в бездарной болтовне, которую Пластунский упорно называл «интервью». Вопросы его отличались крайней глупостью и немереными претензиями. Очевидно было, что этот тонкошеий гнилозубый Лев спит и видит себя новым Стивеном Кингом. Шестаков вяло отбивался, но Пластунский вдруг загнул такое, что даже у Носатой глаза полезли на лоб: – Считаете ли вы причиной столь странного явления в метро высокую концентрацию сублимированной сексуальной энергии? Шестаков не нашелся, что ответить. – О Господи, – выдохнула Татьяна, – а откуда ж она там берется? – Стекает, – веско ответил Пластунский. На этом его интервью и закончилось. Шестаков зверским голосом рявкнул: – Хватит с меня! – И ушел на кухню. Толик забился на край дивана и наотрез отазался отвечать на вопросы. Петухова, с трудом сдерживая смех, выпроводила Льва за дверь. После его ухода Шестаков еще долго курил и плевался. – Чего ты психуешь? – Носатая была совершенно спокойна. – Тебе с ним детей не крестить. – Так он же бред пишет! – Разъяренный Миша бегал по комнате, удивительно похожий на Семен Семеныча Горбункова, только что не в трусах, а в брюках. – А вот это уж не твоя забота. Без моего разрешения этот мексиканский тушкан ни слова в свое «Одеяло» не тиснет. – Почему? – удивился наивный Толик. – Потому что плачу я. Все, мужики, времени мало. Рэмбо, что там у тебя с бумагами? – Сегодня последнюю «подпису» получаю, и все. «Выборгские крысоловы» – официальная организация. Я подписан – значит, я существую! – гордо продекламировал Шестаков. – И… блин, уже опаздываю! – Он завертелся по комнате, на ходу отдавая Толику последние распоряжения: – Покажешь Татьяне сегодняшее кино… Потом обязательно выясни, что там все-таки произошло, понял? Можешь позвонить Лелику Шашурину из нашего отделения, скажи – от меня… Через два дня доложишь. – Почему через два? – Потому что завтра меня не будет. Приятеля из рейса встречаю. – Последнее замечание было сказано лично Петуховой. – Хорошего приятеля? |