Книга Золотые уколы смерти, страница 29 – Ольга Экстер

Через двадцать минут, когда закончилась пленка, в кабинете капитана Каменецкого висел тяжелый табачный дым.

— Ну и дела-а, — протяжно вздохнул Петя Дроздов. — Но я не понимаю, как она до убийств-то дошла?

Ирина по-прежнему смотрела в окно на чистое голубое небо. Сглотнув комок в горле, она сказала:

— А сейчас я вам нарисую более-менее реальную картину того, что произошло с Роксаной. Отвращение и ненависть к мужчинам, доходящие до патологии, шизофрении, навязчивая идея… Тут целая гамма, исследовать которую должны врачи-психологи и психиатры. Плюс к этому, я уверена, глубоко затаенная, загнанная внутрь души неутоленная любовь к этому Славику. Короче говоря, Роксана превратилась в гремучую смесь, ее прежняя личность оказалась разрушенной, вытесненной другой: безжалостной, больной, страшной. Во многом этому способствовал алкоголь, а окончательно добили девушку наркотики. Выпивка ее перестала удовлетворять. В это время она колола умирающей матери морфий. Попробовала как-то с похмелья сделать и себе укольчик — эйфория, мир заблестел яркими красками. Ей понравилось — и пошло-поехало. После смерти матери она полностью, очевидно, потеряла над собой контроль. Морфий кончился, нужно было добывать деньги. Роксане уже все равно, каким способом это делать. Покрутившись в среде опытных наркоманов, она узнала о «золотом уколе». Поскольку нужны были деньги, Моветян решила заняться проституцией и на всякий случай держала в сумочке шприц со смертельной жидкостью. Всадить его, в случае чего, опытной руке — одно мгновение. То же самое оружие, но бесшумное и гарантирующее немедленную смерть.

— И все же, Ирина, непонятно, по какому принципу она стала выбирать клиентов, жертв.

Каменецкий откашлялся и выпил стакан воды.

— Мне самой еще это не до конца ясно. Могу с уверенностью сказать только одно: все трое убитых чем-то напоминали ей Славика Крутова. Скорее всего лицом — ведь знакомилась она с мужчинами, когда они были одеты.

— Но у всех троих убитых лица совершенно разные… Может, прически, форма ушей, зубы… — вмешался Дроздов.

— Да что мы будем гадать! У нас же в деле есть фотографии покойных. Давайте внимательно еще раз сличим лица.

С этими словами Каменецкий извлек из своего сейфа увесистую папку и, порывшись в ней, достал несколько фотографий. Все трое оперативников склонились над малоприятными, но такими нужными сейчас снимками лиц покойных.

— Так… так… прически разные… носы… уши… Ямочки на подбородке… нет… зубы…

— Вот!

С Воронцовой мигом слетело ее утреннее настроение. Сейчас она напоминала кладоискателя, нашедшего горшок с золотыми монетами.

— Зубы! Смотрите, у всех мужчин коронки на верхних передних резцах. Единственное сходство! Надо найти фотографию Крутова, и я уверена, там будет то же самое!

— Молодец, Ирочка, опять ты первая додумалась, — без всякой зависти в голосе похвалил ее Каменецкий. — Так, теперь картина еще больше проясняется!

Воодушевляясь, Ирина выбросила недокуренную сигарету в урну и быстро заговорила:

— Представьте себе картину первого ее преступления. Приняла дозу наркотика, эффектно оделась, сидит, потягивая, вино за столиком случайно выбранного ресторана (скорее всего в том же «Космосе»). Пока ей по большому счету все равно, кого снять или кто на нее клюнет. Лишь бы богатый и не отвратительный.

Я почти уверена, что мысли об убийстве ее тогда не посещали, а шприц лежал на всякий случай: мужики все подонки, мало ли кто попадется?

И вот она случайно замечает за соседним столиком дорого одетого мужчину, который, по-американски широко улыбаясь, делает официанту заказ. Роксану будто бьет током. У нее возникает при виде золотой фиксы во рту мужчины мгновенная ассоциация со Славиком. Ее, как говорится, тут же переклинивает: желание сделать с этим самцом то, что она наметила, перемешивается с желанием уничтожить, унизить, отомстить. Теперь перед ней Славик, только в другом обличье…

— Да ты, Ирочка, у нас великий психоаналитик, — хмыкнул Каменецкий и щелкнул пальцами, видимо, довольный.

— Не мешай, пожалуйста, Антон. Так вот, Роксана тут же пускает в ход все свои еще не утраченные женские чары, они знакомятся, выпивают, танцуют. Она выясняет, что мужик здесь один, командированный, живет тут же, в гостинице.

Вариант, конечно, почти идеальный. Понимая это, Роксана, для приличия поломавшись, поднимается с Родионовым в его номер.

— Ну а там, — перебил ее Петя Дроздов, — происходит постельная сцена, которую удобнее мне, видимо, описать.

— Это почему же? — шутливо запротестовал капитан. — Я в этих делах тоже не дурак!

— Хватит юродствовать, господа мужчины, мы тут все не дети собрались. Прошу не лезть в мой рассказ и дослушать до конца.

Итак, она укладывает разомлевшего Родионова в кровать при весьма неярком свете. Идет в ванную, готовит шприц, настраивается… Возвращается. Мужчина лежит под одеялом, прикрыв глаза, настраивается тоже.

И тут Роксана точным движением всаживает иглу шприца ему в шею. Секунда — и Родионов отправляется к праотцам.

— А зачем тогда иголка в сердце? — спросил Петр.

— Понимаешь, ее охватывает какое-то полумистическое, звериное, первобытное торжество: враг повержен, надо неким ритуалом отметить, закрепить свою победу. И тут ей на глаза попадается, предположим, большая швейная иголка на прикроватной тумбочке. Роксана хватает ее, отбрасывает одеяло с трупа и эффектным фехтовальным движением вонзает иглу… будто шпагу в сердце Славика… Стерла отпечатки пальцев и ушла.

…Последнюю фразу Воронцова произнесла тихо, закурила и как-то сникла, выдохлась.

В кабинете повисло тягостное молчание. Прервал его Каменецкий;

— Трудно отделаться от впечатления, Ирина, что ты там присутствовала.

— К счастью, нет. Просто я хорошо все это прочувствовала. В чем-то даже понимаю Роксану.

— А-а, ты вспоминаешь своего…

Но Воронцова так взглянула на капитана, что тот осекся и прикусил губу:

— Извини. Я не хотел. Вырвалось непроизвольно…

Каменецкий открыл окно, чтобы проветрить. Шум летних улиц столицы ворвался в кабинет, где сидели три молодых оперативника и каждый думал о своем, по-своему переживал драму, развернувшуюся перед ними.

Версии второго и третьего убийств Ирина рассказывала уже вечером в кабинете полковника Борисова. До этого она по распоряжению непосредственного начальника съездила домой отдохнуть и привести себя в порядок.

Вернулась Воронцова действительно совсем другой и была готова идти на доклад хоть к премьеру. За время ее отсутствия Каменецкий проинформировал начальство об успешном ходе следствия, и теперь Борисов смотрел на свою стажерку ласково.

— С Кривоносовым познакомилась Роксана Моветян наверняка случайно. Уж где она его встретила, для нас пока вопрос, хотя и не существенный. Дальше все происходило по первой схеме. Мужик хорошенько выпил, благо жена в отъезде и можно себе позволить кое-что. Привел красивую девушку в свою пустую квартиру. А там Роксана действовала подобным же образом — ведь все такие дела особым разнообразием не отличаются…