Книга Финт покойной тети, страница 17 – Юлия Павлова

Я прикрыла рот рукой — мне стало жалко этого здорового парня с запавшими глазами.

— Боже, несчастье какое у вас! Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал, как его зовут.

Молодые мужчины слушали внимательно, молча выискивая что-то на моем лице. Я тоже замолчала. Это они приехали сюда, пускай объясняют.

— Настя, расскажи нам, как это было. Мужчины возвышались надо мной тренированными телами. Меня это сковывало.

— Давайте на кухню пройдем, сядем и выпьем. Мне стоять тяжело.

Я заперла в комнате Стерву, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню, гости за мной.

— А что вы не позвонили? Меня дома могло не оказаться.

— А кто ж нам телефон скажет? — Вадик посмотрел на меня сверху. — Мы узнали об убийстве вчера утром, по телевизору. Мама Славки и Игоря позвонила по указанному телефону. Вчера на опознание съездили, матери плохо стало, а сегодня решили сюда… Спросили старика какого-то, где квартира, в которой парня убили, представились родственниками застреленного. Дед показал. Вот и зашли.

Мужчины сели за стол среди кухни, больше похожей на столовую. Славик тяжело плюхнулся, и я порадовалась за Катин вкус. Стулья на кухне стояли добротные, на века. Вадик осматривался, Славик следил за мной тяжелым взглядом.

Я поставила на стол рюмки, достала бутылку водки, сыр и колбасу. Выпили по первой.

— Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…

В десятый раз пришлось рассказать о позавчерашнем вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте и десяти минутах между моим приездом и смертью Игоря, только не стала говорить, что мой дядя — полковник милиции, но нарочно подробно рассказала о предъявленных сегодня фотографиях и версии Сергея Дмитриевича.

При словах «сейф» и «драгоценности» парни напряглись. Я решила пойти ва-банк и показала кольцо, которое достала из сейфа днем, когда рассказывала родителям о посещении милиции.

Оба с интересом рассмотрели кольцо. Мы выпили по второй, и я предупредила, что больше не буду. Мужчины согласно кивнули и выпили по третьей.

— Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается. Мы вместе с Игорьком работали…

Вадик посмотрел на выражение моего лица, я слушала с вниманием, давая понять, что о роде деятельности убитого и сидящих здесь ребят просто не догадываюсь и предположить не могу, что некоторые граждане занимаются законопротивными вещами.

— Работали, значит, тесно. Все всегда на виду…

— Короче, не мог он без нашего разрешения пойти на это дело. — Голос у Славика оказался высоким, с фальцетом. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. — Ты точно его раньше не знала?

— Не знала. И не понимаю…

— Слушай, мы по своим каналам работать начали. Спрашиваем, хотим узнать, кто его так подставил. Но ты, если узнаешь чего, звони.

Вадик достал из кармана записную книжку, вырвал лист, написал три телефона.

— В любое время дня и ночи. Обещаешь?

— Обещаю.

— Смотри, за базар отвечаешь.

— Не понимаю, за какой базар, рынок или другую торговую точку я должна отвечать, но позвоню.

Славик встал, Вадик пропустил еще рюмку. Славик взял меня под локоть и запищал в ухо:

— Нам надо, чтобы ты показала, как он лежал.

Вот черт, только хореографического этюда мне не хватало. Но ребята уже стояли надо мной, поигрывая мощными мускулами. Пришлось встать и ковылять в гостиную.

Под окном, на жестком полу, было неудобно. Полежав полминуты, я села, вытянув ногу.

— Только здесь еще ковер лежал.

— Какой ковер?

— Персидский. Три на четыре метра. Мы его с мамой скатали и в коридор вынесли. Вон он.

Славик подошел к ковру и погладил.

— На нем есть кровь?

— Да, огромное пятно. Не знаю, что теперь с ним делать.

— Отдай мне.

— Бери.

— Сколько стоит?

Я тяжело поднялась, Вадик в последний момент подал руку.

— Нисколько. Бери так, но мне твою маму жалко. Увидеть такое…

— Я тебе другой куплю. Такой же. Славик оглядел ковер, примериваясь.

— Дверь нам подержишь?

— Конечно. Вы подождите пять минут, мне с собакой гулять пора.

Я посмотрела на часы. Пятнадцать минут восьмого. Эйнштейн со своей теорией относительности все-таки гений. Сорок пять минут между пятью и шестью часами мне показались длиною в рабочий день, а последние три четверти часа пролетели как десять минут.

Стерву для вечерней прогулки пришлось доставать из-под тумбочки. Ребята из коридора следили за моими потугами, но помощь не предлагали. И правильно. Не показались они моей чуткой собаке, а при их настойчивом внимании она и укусить могла. Пришлось сажать ее на поводок.

Первую дверь мы минули нормально, а подъездную я в последний момент не удержала, и она хлопнула Славика по спортивному заду. Он прошептал несколько слов из общенародного лексикона и повернулся ко мне, но Вадик потянул его к машине. Серебристая «Ауди» при их приближении мигнула фарами и приветственно мяукнула.

Как только они отошли, из кустов появился Алексей. Он встал рядом со мной, кивнул на мужчин.

— Чего хотят?

Я представила, что сейчас опять надо начинать навязший у меня в зубах рассказ, но Алексей перебил:

— Родственники убитого? На квартиру смотрели?

Я облегченно кивнула и ту же насторожилась.

— Леша, если вы такой наблюдательный, то с какой-такой девушкой вы меня утром перепутали?

— А, есть тут одна. Увидела меня три месяца назад и теперь каждый день перед глазами мелькает. Собаки у нее нет, она просто так гуляет.

— И в семь часов утра?

— С половины седьмого и днем пару раз во двор заходит. Мне из окна видно.

— Сегодня была?

— Была. Я поэтому днем от подъезда не отходил.

— Так вы меня на вечернюю прогулку для собственной безопасности пригласили? Боитесь нападения поклонницы?

— Боюсь. Гулять-то будем? Жители дома не любят гадящих в кустах под окнами собак.

— Ой, с моей собаки много не соберешь, ест как птичка. — Моя птичка в этот момент обнаружила в кустах затаившуюся Зорьку и радостно залаяла на нее. Я сказала: — Пойдем, герой. Под руку можно взять?

— Бери, не жалко.

Первое прикосновение через куртку. По моей руке, к сердцу, к душе, прошла волна счастья.

Мы продефилировали по бульвару чинным шагом в обе стороны. Болтали о фильмах, о телевидении, о книгах, о собаках. Ничего личного на первый взгляд, но на самом деле говорили о себе.