Онлайн книга «Русский Рэмбо для бизнес-леди»
|
И на набережной, удесятеряясь в яростном напоре, с новой силой разгорелась затихающая было рукопашная схватка. Все безжалостней становились удары, все громче вопли и стоны, все злобнее лица и яростнее русский мат… Люди бьются жестоко, насмерть, потеряв ощущение времени. Рядом с Аней рухнул на грязный и мокрый асфальт пенсионер, сжимая в руках обломанное древко от красного флага. Она распахнула медицинскую сумку, кинулась к нему на помощь. А тут прямо на нее валится парнишка-милиционер, обливается хлынувшей из-под каски кровью. – Хватит сопли жевать! Снимай! – слышит Аня, освобождая голову милиционера от каски. Она поднимает глаза и встречается взглядом с глазами известной красавицы телеведущей. * * * Аня провела рукой по лицу, словно снимая паутину, мешавшую смотреть. – Я вас узнала… Присаживайтесь. – Я тебя тоже, – с усмешкой произнесла Ольга. – Выпить хочешь? Она присела на диван к журнальному столику и вынула из сумки плоскую бутылочку коньяка. – Давай рюмки. Нам с тобой есть кого и что помянуть. Ольга выпила и хрипло вздохнула. От предложенной закуски отказалась. Она долго сидела, чуть покачиваясь, потом откинула челку со лба и резко повернулась к Ане. Долго рассматривала ее, словно не понимая, что же такого особенного Скиф нашел в этой Золушке. Вот разве что глаза, в которых клубились воспоминания. * * * …Гул голосов пронесся над улицами, подобный тому, какой пролетает над стадионом, когда любимая команда забьет гол. Это со стороны Садового кольца нарастает тяжелый топот. Милиционерам идет подмога. Наконец в толпу дерущихся врывается когорта омоновцев со щитами и в шлемах. Ольга со съемочной группой едва успевает юркнуть в закоулок. Омоновцы методично, под счет командира с мегафоном, орудуют дубинками. На мостовую полетели поборники свободы нравов и рядом с ними легли, растеряв вставные челюсти, ретрограды, защитники тоталитаризма. Всех подряд укладывает резиновая дубинка. Толпа разбилась на мятущиеся группки. Люди в панике кинулись назад, к Смоленской набережной, сминая на пути непроворных и больных. Худенькая женщина-врач прикрыла собой умирающего старика, но безжалостная толпа и ее втоптала в землю. Ольга побежала к женщине-врачу, повернула ее окровавленную голову навстречу камере, так, чтобы самой тоже попасть в кадр. – Снимай!.. Скорее! Оператор снимал. Снимал короткое интервью Ольги с фельдшером. Снимал, когда фельдшер с водителем укладывал бесчувственную Аню на носилки. – Доктор, – Ольга подсунула фельдшеру микрофон, – пострадавшая будет жить? – Она-то, может, и будет, – хмуро ответил тот. – А вот дитя ее – нет. Она на шестом месяце была, наша Анюта. После таких ударов в живот вряд ли она сможет когда-нибудь иметь детей… * * * Аня отошла к окну. Она видела этот репортаж. Позже, когда лежала в больнице. Теперь же пьяненькая Ольга снова Пристально вглядывалась в ее фигуру. – Собираешься родить ему ребенка? – спросила она с угрюмым неодобрением. – Я не могу иметь детей. – Почему? – Вы же знаете… – Да, знаю… Выкидыш у тебя был в девяносто третьем, в октябре. – Зачем же спрашивать? – Знала. Да забыла. А ты меня в те дни запомнила. По глазам вижу. – Как же вас не запомнить, если каждый день по телевизору любуемся. – Кто любуется, а кто плюется. Народу никогда не угодишь, – горько усмехнулась Ольга. – Хочешь стать матерью? – Переменим тему. – Тема самая для тебя животрепещущая. Если хочешь стать матерью – стань ею для моей дочки. – Мать у ребенка бывает одна. – Я не мать, – сказала, пьяно раскачиваясь, Ольга. – Я сука… Су-ка… И больше ничего не скажешь. Такой уродилась, такой и помру. – Не надо так, прошу тебя, – неожиданно для себя самой перешла Аня с ней на "ты". – Нет – сука. Зачем ей такая мать? Я не знаю, где буду завтра… Может быть, в Ницце, а может, в Риоде-Жанейро. А может, и подальше… – зловещим шепотом закончила она фразу. – К чему этот разговор? Мне своего горя хватает. – Видишь ли… Перед тем, как исчезнуть, я должна решить судьбу дочери. – У нее же есть еще дедушка с бабушкой. – Мать с ней в Москве не справится, а в Цюрих к деду я ее не пущу. У меня с ним свои счеты. Он меня душой ссучил и сделал маркитанткой. Душа пуста, а она дороже золота. Я платила по его старым счетам. Теперь платить нечем. Я – банкрот. – Разорилась? – Нет – обесценилась. Теперь меня зовут – Инфляция, – она кокетливо зажмурилась и невесело хохотнула. – Душа стала в копеечку. – Я врач по телесным недугам, а тебе надо к священнику. – Ха-ха. Что же Скиф твой не исповедуется? Кровушки человеческой пролил не дай бог. А муж и жена одна сатана. – Господи, страсти какие говоришь, – перекрестилась Аня. – Да-да, хахаль твой не ангелочек. Если бы не знала тебя, не отдала бы ему дочку. Она подняла мутный взор на большую фотографию на стене, где улыбающийся Скиф был снят с полковником Павловым и боевыми друзьями. – Смейся-смейся, бывший муженек. Я с тобой за месяц на всю страну прославилась, а карьеру сделала без тебя. Мне добрый дядя из "конторы Никанора" вовремя намекнул: Скифу, мол, с его предсказаниями дня персидской войны и года распада СССР место в психушке уготовано, а тебе в самый раз в мутной жиже перестройки в бизнес податься. Нам свои люди нужны… И пошло, и поехало… Прыгнуть к плешивому хлыщу в постель, стать в кабинете раком перед министром и бургомистром – цель оправдывает средства. Между ног не убудет, зато моей компании налоговые льготы на тарелочке с голубой каемочкой преподнесут и кусочек нефтяной трубы отрежут. Попросят меня на телевидении того вон черного кобеля отмыть добела – сделаю так, хоть к лику святых причисляй и в каждый дом по иконе заказывай. Глядишь, а он уже по той накатанной дорожке в правительство норовит. Народу сказочку шепнуть – рада стараться. Папочка мой любезный перед отъездом в свой исторически спасительный Цюрих привел за руку женишка: "Выходи, дочка, замуж. Жених из потомственных нефтепромышленников. Если не президентом, то премьером станет". Да женишок оказался с зековским прошлым. Спасибо, папочка. А дядечка из "конторы Никанора" пророчит: "Один раз в тебя стреляли, да не попали, один раз взрывали, да не застали, в третий раз от судьбы не убежать". Вот почему я к тебе пришла. |