Книга Многочисленные Катерины, страница 44 – Джон Грин

– Sajill [79] , – пробормотал Гассан.

Колин незаметно сунул руку в карман и пошевелил диктофон; руку он не стал вынимать, чтобы не вызывать подозрений.

– Я хочу знать, – обратился Гассан к Катрине, – как давно это продолжается.

Катрина потушила сигарету об обелиск и подошла к ДК.

– Давно, – сказала она. – Мы встречались в десятом классе и с тех пор иногда спим вместе. Но когда мы пришли сюда, я хотела порвать с ним. Честно. И мне очень жаль, потому что ты мне правда нравишься, а после него мне больше никто не нравился, – сказала она, подняв глаза на ДК. – Я бы не стала тебе изменять, но… не знаю, это было что-то вроде прощания. Мне очень жаль.

Гассан кивнул.

– Мы можем остаться друзьями, – сказал он, и Колин впервые услышал, как эти слова произносят искренне. – Это не беда. – Гассан посмотрел на ДК. – Мы ведь не договаривались, что не будем встречаться с другими.

– Слушай, она только что сказала, что между нами все кончено, да? Значит, так и есть. Все кончено. И я никому не изменяю, – парировал ДК.

– Ты изменял пять минут назад. У тебя очень узкое представление об изменах, – заметил Колин.

– Заткнись, а не то зубы выбью, – злобно прошипел ДК.

Колин стал изучать свои грязные ботинки.

– Слушай, – продолжил ДК, – скоро все вернутся сюда из Брэдфорда. Так что мы все сядем здесь, как большая дружная семья, и, когда они объявятся, ты начнешь отмачивать свои тупые шутки, горбиться и строить дебильные рожи, как обычно. И ты тоже, Гасс.

Повисла долгая тишина, и Колин подумал: хотел бы он знать? Если бы он встречался с Катериной XIX и она изменила бы ему, а Линдси знала бы об этом и ей грозило бы получить физическое увечье, если она расскажет… тогда нет, он предпочел бы не знать.

Возможно, золотое правило все-таки гласило, что ему стоит молчать. Золотое правило было единственным правилом, которое Колин соблюдал. Именно из-за него он так злился на себя из-за Катерины III: раньше ему казалось, что он никогда не поступил бы с Катеринами так, как они поступали с ним. Это и было его золотым правилом.

Но кроме золотого правила нужно было учесть еще кое-что: Линдси ему нравилась. Конечно, такие причины не должны влиять на принятие этических решений. Но эта – влияла.

Он еще не принял решения, когда рядом с ним возникла Линдси с картонными упаковками пива в каждой руке. Следом за ней шли КЖТ и ДСУ.

– Ты когда приехал? – спросила она ДК.

– А, да всего минуту назад. Меня Кэт подвезла, а потом мы наткнулись на них, – сказал ДК, кивнув в сторону Колина и Гассана, сидевших на каменной стене.

– Я волновалась, что ты умер, – невозмутимо сказала Гассану Линдси.

– Поверь мне, – ответил Гассан, – волновалась не ты одна.

Линдси наклонилась к Колину, и он подумал, что она собирается поцеловать его в щеку, но девушка сказала:

– Это табак?

Колин дотронулся до уха:

– Да.

Линдси рассмеялась:

– Им не мажут уши, Колин.

– Шершень укусил, – мрачно буркнул он.

Ему стало так жалко ее, веселую, улыбающуюся, с пивом для любимого в руках, что захотелось отвести ее в пещеру и рассказать ей все там. Тогда ей не пришлось бы выслушивать это перед всеми.

– Эй, кстати, кабана-то кто-нибудь подстрелил? – спросил Гассан.

– Нет. Ну, если только ты, – сказал КЖТ. И засмеялся.

– Зато мы с Чейсом подстрелили белку. Разорвали на куски эту мелкую сволочь. Принцесса загнала ее на дерево.

– Не мы, а я, – поправил его ДСУ. – Я ее подстрелил.

– Да ладно. Зато я ее первым увидел.

– Смотрите, они похожи на старую женатую пару, – засмеялась Линдси. – Только оба влюблены не друг в друга, а в Колина.

ДК расхохотался, а КЖТ и ДСУ стали клясться в своей гетеросексуальности. Потом все взяли по пиву. Даже Колин выпил почти целую банку. Только Гассан воздержался.

– Я снова трезвенник, – сказал он.

Солнце быстро садилось за горизонт, появились комары. Вспотевший и окровавленный Колин стал для них лучшей мишенью.

Линдси прижалась к ДК, положив голову ему на плечо, а он приобнял ее за талию. Гассан сидел рядом с Катриной. Они перешептывались, но друг друга не касались. Колин по-прежнему думал.

– Ты сегодня неразговорчивый, – сказала ему Линдси. – Что, укусы жгутся?

– Пылают огнем десяти тысяч солнц, – мрачно отшутился он.

– Слабак, – сказал ДК, демонстрируя красноречие и учтивость, которыми славился.

Может быть, он поступил правильно, а может, и нет. Но в ту же секунду Колин вытащил диктофон из кармана и перемотал запись.

– Мне очень-очень жаль, – сказал он Линдси и нажал на «Пуск».

– …Мы встречались в десятом классе и с тех пор иногда спим вместе. Но когда мы пришли сюда, я хотела порвать с ним.

Линдси резко выпрямилась, уставившись на Катрину разъяренным взглядом.

ДК, как ни странно, стоял не двигаясь. Он не ожидал, что Колин Одинец, известный зитцпинклер, скажет хоть слово.

Колин перемотал запись и снова нажал на «пуск».

– …Она только что сказала, что между нами все кончено, да? Значит, так и есть. Все кончено. И я никому не изменяю.

Линдси осушила банку пива, смяла и отбросила. Потом шагнула к ДК, который все еще стоял с невозмутимым видом, опираясь на обелиск.

– Детка, – сказал он, – ты не догнала. Я сказал, что не изменяю тебе, и это правда.

– Да пошел ты, – бросила она, а потом развернулась, чтобы уйти.

ДК схватил ее сзади, но она попыталась вырваться:

– Отпусти меня сейчас же! – Однако ДК держал ее крепко, и тогда она закричала: – УБЕРИТЕ ЕГО ОТ МЕНЯ! УБЕРИТЕ!

– Отпусти ее, – тихо сказал Колин.

И услышал голос ДСУ за спиной:

– Да, Колин, отпусти ее. – ДСУ подошел к ДК и схватил его за шиворот. – Угомонись, а! – приказал он.

Оттолкнув Линдси, ДК ударил ДСУ по лицу. ДСУ упал; он лежал на земле и не шевелился, а Колин не мог поверить тому, что ДСУ подрался с ДК. Оказывается, он, Колин, недооценивал его.

ДК быстро развернулся и успел схватить Линдси за лодыжку.

– Отпусти ее, paardenlul [80] , – сказал Колин.

Линдси изо всех сил пыталась вырваться, но ДК держал ее крепко.

– Детка, стой. Ты не понимаешь, – сказал он.