Книга Тайна XV, страница 69 – Жан де ля Ир

…Марсианин аналогично земному. А человек?.. Как обозначить общим названием обитателей Марса? Марсианин это не человек, не тело: это голова. По-гречески голова «кефале».

Почему не говорить Кефал, как говорят человек?.. Это придало бы разнообразие нашему разговору. Как вы думаете?

— Пусть будет кефал! — сказал Никталоп, улыбаясь. — Я не подозревал за вами таких литературных изысканий, Вернейль, и я поздравляю вас с тем, что вы думаете об особенностях и разнообразии выражений, при обстоятельствах, когда многие и даже кефалы заботились бы только о своей жизни. А пока, будем наблюдать кефалов!

Польщенный Вернейль поместился у бойницы.

Шум не прекращался. Он исходил из недр почвы, где Марсиане готовили свои чудеса.

Прошло, по крайней мере, четверть часа.

— Ай, что это? — сказал Вернейль. — Становится совсем темно… Уж не затмение ли это солнца?

— Правда, — сказала Ксаверия.

Они подняли головы.

Там, наверху, далеко наверху, на самой вершине башни, расширялось облако, имея центром башню, разбегалось концентрическими кругами. И при каждом толчке, при каждом расширении круга, вся туча становилась чернее, гуще, компактнее.

— О! однако! — прошептал Вернейль.

Молчание. Потом:

— Они делают искусственную ночь на острове.

— Зачем?

Прошло десять минут.

— Кстати, — сказал Вернейль, — куда девалась летательная машина, о которой вы нам говорили? Ее здесь нет?

— Нет.

Ксаверия прижималась к Сэнт-Клеру. Наконец, настала абсолютная темнота.

Вдруг в темноте открылся внезапно огненный глаз… Потом другой и еще… восемь. Восемь прожекторов сосредоточили на яме лучи, выходившие из башен треног.

— Вернейль! — сказал Сэнт-Клер. — Триподы зажгли свои прожекторы. Сделаем то же, что и они.

И девятый сноп яркого света направился на яму и на машины-руки, окружавшие ее.

— Что нам теперь делать? — спросила Ксаверия голосом, в котором слышалось желание казаться спокойной.

— Надо действовать, — сказал Никталоп. — Я не хочу более ждать. Кефалы заняли места у своих машин. Возьмем в плен двух и уйдем!..

— Но Франк должен прийти только к ночи. К настоящей ночи.

— Да, но гидроплан и подводная лодка ждут нас. Этого достаточно.

— Ты не хочешь, значит, чтобы Франк унес этот трипод?

— Нет! Нам понадобились бы тысячи их. Нам некогда их строить. Еще отсрочка, и Марсиане станут непобедимыми. Узнать!.. Понятно!.. Я хочу знать или умереть, Ксаверия. Возьмем в плен Марсианина.

— Вернейль!

— Что прикажете?

— Потуши прожектор и пусти меня на твое место.

Никогда Ксаверия не видела Сэнт-Клера в таком возбуждении.

Прожектор был потушен; Никталоп привел в движение трипод и направил его к яме. Сердце Ксаверии безумно билось.

— Браво! — сказал Сэнт-Клер.

Что такое? Ксаверия и Вернейль не видели ничего. В самом деле, восемь прожекторов, как по сигналу, вдруг потухли. Быть может кефалы восьми трехножников думали, что тьма на девятом значит приказание к всеобщей тьме?

— Браво! — сказал Вернейль, поняв мысль Никталопа.

Медленно Никталоп провел свой трипод между двумя машинами-руками. Он видел кефалов-механиков, удивленных исчезновением прожекторов.

Он привел в движение рычаги. Во тьме две руки направо и налево от трипода опустились. Двое щипцов схватили каждый по жестикулирующему Марсианину…

— Вернейль!

— Здесь!

— Внутренний свет.

— Готово!

На столбе вентилятора блеснул полукруг света, скрытый абажуром.

— Вернейль, Ксаверия, внимание! Канаты, клапы….

— Готово!

— Я жду!

— Два Марсианина…

Один, два ужасных крика:

— Улла, улла!

— Скорей, — прошептал Сэнт-Клер.

Масса упала на башенку, потом другая. Два дряблые предмета. Вернейль и Ксаверия бросились на копошащихся кефалов, в то время как Никталоп заставлял трипод мчаться во всю прыть к просеке в лесу, к гидроплану и подводной лодке!..

Это был хаос из щупальцев, ног, рук, тряпок, веревок; слышались вздохи, проклятья, сдавленные: улла! улла!.. Сэнт-Клер должен был быть на чеку; борьба происходила у его ног..

— Готово! — сказал Вернейль.

— Наконец-то! — проговорила Ксаверия.

С заткнутыми тряпками клювами, со связанными вместе щупальцами, оба кефала, лежа, смотрели, широко открыв свои глаза, на Сэнт-Клера, который манипулировал с рычагами, ручками и коммутаторами.

Сначала это был быстрый бег по просеке, потом борьба с густым лесом… Надо было проложить себе дорогу. Острые цепи резали, клещи хватали, вырывали, руки расчищали…

— Трипод за нами!

— Лео, два трипода! Прожекторы! Прожекторы, мы…

— Срази их, Вернейль, электро-зеркалами. Взберись на верхнюю площадку…

Вернейль взобрался, перегнулся через барьер и навел электро-зеркало.

— Один!..

Взрыв, шум, развал…

— Два, — сказал Вернейль, смеясь.

— Третий! — закричала Ксаверия.

— Есть!

Молчание. Потом грохот взрыва.

— И третий!

— Мы подходим, — сказал Никталоп.

— Четвертый!

Новый взрыв раздался вдали.

— Ба!.. — произнес Вернейль.

Это было последнее слово храбреца.

Невидимый снаряд пролетел. Предназначавшийся для башенки трипода, он промахнулся, но снес совершенно голову Вернейля.

Обезглавленное тело упало вниз и из шеи потоком хлынула кровь в лицо Ксаверии…

— О!.. О!..

В глазах ее был невыразимый ужас и она упала на окровавленный труп, руки которого сжимали еще бесполезное электро-зеркало.

— Лео! Лео!..

Она рыдала, скрежетала зубами, трясясь вся в ужасном нервном припадке.

Бледный, с напряженными нервами, со стиснутыми зубами, Сэнт-Клер управлял своим триподом.

Лес и ночь кончились… Впереди был день, спокойное море… Направо гидроплан… Едва в ста метрах… Сэнт-Клер направил свой трипод в воду… Четвертый преследовал его страшно торопясь…

— Нет! нет! не дамся!