Книга Чумовая дамочка, страница 59 – Татьяна Полякова

— Горло перерезали. Страсть. Что творится… Уйду я, наверное, из ресторана. Мамка правду говорит, не доведет такая работа до добра. И денег никаких не надо. Вот мой Сашка, сулил мне златые горы, домик, говорит, у меня на родине купим, чтоб сирень под окном, чтоб соловей пел… Вот ему теперь соловей на кладбище и поет. — Людка заревела, размазывая ладонью слезы по лицу, — А ты когда на работу думаешь? — спросила она, немного успокоившись.

— Уезжаю в Сибирь. Родственники у меня там. Может, устроюсь.

— Правильно. Подальше отсюда. А про тебя спрашивали, менты приходили, я еще с ними ругалась, оставьте, говорю, человека в покое. Ну и из наших многие интересовались. Девки болтали, мол, ты из-за Зойки сбежала. У той, мол, крыша поехала, а Лийка в бега припустилась, чтоб ее ни за что ни про что опять не упекли, а Юрка Ворона сказал, ты с этим мужиком, ну… у того, что шрам на лице?

— Ты мне вот что скажи, — перебила я ее. — В ресторане не первый год работаешь и всех знаешь. Что у Зинки за хахаль?

— У буфетчицы? Так у нее их с десяток. Она баба железная, у нее не забалуешь, кулаком не махнешь, мигом за дверь выставит. Это я… — Людка шмыгнула носом. — Мы с ней не больно ладили, я у нее Сашку отбила, знала бы… ой, ладно, о покойниках плохо не говорят. Зинка быстро утешилась. Хурму пригрела. Ты его помнить должна, он с Ванькой хороводился, морда круглая такая, все время красная, точно его кипятком ошпарили. Они сидели вместе.

— Кто?

Ванька. Хурма и Сашка мой. Сашка первый освободился, у него здесь родственники, тетка с сестрой, а сам он с Украины. За ним — Ванька, а уж к ним уже и Хурма нарисовался.

— Как его по-человечески зовут?

— Вроде Витькой. Да черт его знает. Хурма и Хурма.

— И где он сейчас?

— Откуда ж мне знать? Давно что-то не видно. Он в ресторан ходить перестал еще до того скандала. Помнишь, когда нам всем Еремей допрос учинил?

— Помню.

— Зинка говорила, к родным подался, он тоже с Украины.

— А сама-то Зинка как? Работает?

— Не-а. С ногой чего-то. У матери живет. Звонила на днях. Максим орал — уволю, ну и она в сердцах — увольняй, что ж мне, говорит, на одной ноге по твоему кабаку прыгать?

— Где ее мать живет?

— Зинкина? В районе… Городишко какой-то паршивенький, не помню. А чего тебе?

— Так, интересно.

— Мать ей несколько раз звонила в ресторан, знаю, что город в нашей области, а какой точно, не припомню.

— Значит, говоришь. Сашка твой с Ванькой да Зинкиным Витькой дружбу водил. А за что сидел твой Сашка?

— А то не знаешь?

— Откуда мне знать?

— Руки у него золотые, были. Специалист… по сейфам.

— Здорово. И он с одним дружком теперь на кладбище, а другой в бегах. И Зинка на работу не торопится…

— Так ведь нога у нее…

— Нога — это серьезно. — Я подозвала официантку и расплатилась.

— Уходишь? — загрустила Людка. — А то посидим еще, у меня выходной.

— Извини, важная встреча.

— А-а… ну ладно… Заходи. Хоть в ресторан, хоть ко мне в гости.

— Спасибо. Обязательно.

Я зашагала по улице, торопясь покинуть это место. После разговора с Людкой кое-какие намеки дяди Миши стали мне понятны. Я была полной идиоткой, искала какой-то заговор, а все так просто, если, конечно, вспыхнувшая во мне догадка верна. Следовало ее проверить. Я остановила такси и поехала на квартиру к Зинке, улица и номер дома были мне известны, она называла адрес таксисту, и я его запомнила. Найти квартиру труда не составит.

Я вошла в подъезд и позвонила в квартиру под номером один. Открыл мне старичок лет семидесяти, бодренький и приветливо улыбающийся, а я спросила его исключительно вежливо:

— Не подскажете, в какой квартире Лапина живет. Зинаида.

— Не слышал про такую. У нас в подъезде точно нет. Если только в соседнем. Там в двух квартирах новые жильцы.

В другом подъезде мне повезло больше. Молодая женщина на мой вопрос кивнула головой на второй этаж и поинтересовалась:

— Это та, что в ресторане работает?

— Да.

— Над нами. Только она уехала. Ногу сломала и к матери уехала.

— А где мать живет, не знаете?

— Нет. Зина квартиру полгода назад купила, мы не особенно общались.

— Понятно.

Я все-таки поднялась на второй этаж и, позвонив, некоторое время разглядывала массивную дверь. Обращаться в ресторан с просьбой сообщить, откуда в наш славный город прибыла Зинка, опасно, но еще в одном месте об этом знать должны. Я спустилась этажом ниже и вновь позвонила в квартиру к соседке. Женщина удивления не выказала.

— Я ж говорила, нет ее, — заметила она наставительно.

— Вы извините за беспокойство, а где находится ваш ЖКО?

— ЖКО? — Вопрос вызвал легкое недоумение, справившись с ним, женщина принялась путано объяснять, как найти отдел. Через дворы я отправилась в сторону молокозавода, время от времени приставая к прохожим, и минут через двадцать смогла-таки обнаружить ЖКО.

Располагался он в полуподвале пятиэтажного дома с большой аркой, в том же доме находился магазин, заскочив туда, я купила большую коробку конфет и с этим презентом под мышкой отыскала кабинет паспортисткй Пятнадцать ми-нут назад часы ее приема, написанные от руки на клочке бумаги, приколотой к двери канцелярской кнопкой, истекли, но мне повезло, кабинет был открыт, а сама паспортистка сидела за столом. К моему появлению она отнеслась с неодобрением, а я начала с мольбой:

— Извините, ради бога, приехала к подруге, а соседи говорят, она у родителей. Вы не могли бы мне помочь?

— Чем? — не поняла женщина. Я положила на стол коробку конфет и заговорила еще жалостливее:

— В паспортных данных указано, откуда она родом.

— Вообще-то не положено.. — пожала плечами паспортистка, но было видно, что поможет. — Фамилия, адрес? — убрав конфеты в стол, спросила она.

Конечно, необязательно, что мать Зинки до сих пор живет там и уж вовсе необязательно, что я обнаружу у нее Зинку, но зацепка есть, и я непременно отыщу коллегу по работе.