Онлайн книга «Конечная остановка»
Я говорил сейчас не с Ирой и даже не с самим собой. Как мне казалось, я произносил слова, чтобы они стали материальным движением воздуха, точкой невозврата. Слово не воробей. Сказанное не вернуть. – Эмуляции Точки Омега – последняя стадия эволюции квантового мира перед почти мгновенным сжатием в точку, в сингулярность [3] . Масса темного вещества максимальна. Максимальна накопленная за десятки миллиардов лет информация о классических мирах. В каждой эмуляции всего одна-две – максимум несколько – частиц темного вещества. Одна-две частицы, связывающие эмуляции в единое квантовое целое, поскольку все частицы темного вещества находятся в перепутанном состоянии. И соответственно, по числу частиц темного вещества, один-два – максимум несколько – разумных существ, способных переходить из одной эмуляции в другую. – Почему? – Ира лежала, закрыв глаза, так она лучше воспринимала мои слова или, наоборот, отгородилась от того, что я говорил. – Потому что темное вещество объединяет все эмуляции. Почти бесконечное число. И только те разумные, которые… Я замялся. Я знал, но не находил слов. Правильных слов еще не существовало. Ира поняла. – Мы с тобой. – Да. – Квантовый компьютер решил задачу? – Да. Эмуляции могут существовать вечно. Это ведь конечные автоматы, которые, исчерпав запас вариантов, повторяют их снова и снова, пока не будут остановлены. – В этом мире мы будем жить снова и снова, повторяя одно и то же… – В этом или любом другом. Ира поднялась и отошла к окну, повернулась ко мне спиной, я видел, как она напряжена, я знал, о чем она сейчас думала, и не мог ничем помочь, потому что решение было только одно. Она это знала, но принять не могла. – Я не хочу здесь жить, – сказала Ира, не оборачиваясь. – Твой вселенский компьютер знал, что делает. Он специально переместил нас в такой мир, где мне плохо… нам… чтобы мы… ты… что-то сделал, да? Если ты все знаешь об эмуляциях, то, наверно, и сделать можешь что-то? Сделать я не мог ничего. Что может сделать с огромным материальным миром маленький человек? – Ты слышал, что я сказала? – Ира что-то разглядывала на улице, а может, смотрела в никуда или тоже вспоминала. – Слышу, – отозвался я. – Ты должен что-то сделать. Ира никогда не говорила со мной таким тоном. «Новый закон природы мы сначала просто угадываем». – В пятницу вечером, – сказал я, – мы были у Лёвы. Почему мы пошли к нему? Почему этот вопрос показался мне важным? Ира пожала плечами: – Первый раз? Правда, обычно вы встречаетесь без меня. Есть о чем поговорить, чтобы я не слышала? Почему в ее голосе звучала не только ирония, но и плохо скрытое раздражение? – Но в тот вечер – почему? Ты помнишь, а я – нет. Ира, наконец, повернулась и посмотрела на меня с удивлением. Она говорила о важных для нее вещах, почему я перевел разговор? – Ну… – протянула она. – Я смотрела телевизор, фильм Шукшина «А поутру они проснулись». Кстати, хорошее кино, такого Шукшин не снимал там, где… Она всхлипнула, вспомнив фильм Шукшина, который мы с ней видели вместе – «Калину красную». – Когда кино закончилось, я выключила телевизор, хотела поделиться с тобой впечатлениями, зря ты не смотрел, но ты сказал: «Давай поедем к Лёве, хочу кое-что обсудить». – «Поздно уже, одиннадцатый час», – говорю я. А ты: «Неважно». – Я позвонил, чтобы предупредить, и мы пошли, – сказал я. Это был не вопрос, я помнил, что в прежней жизни мы всегда созванивались. – Нет, – покачала головой Ира, – ты не стал звонить. – О чем мы говорили? – О Горбачеве. Лёва рассказал о закрытом заседании парткома. Будто на пленуме ЦК генеральным избрали Горбачева, но пока официально не сообщают. Видимо, на будущей неделе будет открытый пленум… – Господи! – воскликнул я. – При чем здесь… Извини. Наверно, мы и об этом говорили. Но сначала или потом… что-то связанное с космологией? Нет? Устройством Вселенной? Жизнью на Земле? Скрытой массой? Ира молча смотрела мне в глаза. Нет, нет, нет. – Спросим у Лёвы, – решительно сказал я. – Одевайся. – Лучше тебе сегодня оставаться дома. Позвони. – Одевайся, – повторил я, и Ира поняла, что не нужно спорить. Она ушла в спальню, а я подошел к столу и выдвинул ящики один за другим. Куда я положил… Я не знал, что хочу найти, но почему-то был уверен, что, если найду, то сразу пойму. – Миша! – крикнула из спальни Ира. – Посмотри в тумбочке под телевизором! Кажется, я туда положила мои зеленые бусы. Зачем ей надевать бусы, если мы едем к Лёве, которому все равно, явится Ира в бальном платье или спортивном костюме? Бус в тумбочке не оказалось, но вместо них я обнаружил свернутый вчетверо лист бумаги с текстом, написанным моей рукой. – Ира! – крикнул я. – Бус нет в ящике. Она выглянула из спальни – полностью одетая, с расческой в руке – и окинула меня недоуменным взглядом, от которого у меня кольнуло сердце. – Зачем мне бусы, если мы едем к Лёве? Резонный вопрос, я сам хотел спросить ее об этом пару минут назад. – Ты сказала, чтобы я взял их в тумбочке под телевизором. Ира подошла, продолжая елозить расческой по уже уложенным волосам. – Я не просила, – сказала она. – С тобой все в порядке? Может, все-таки останемся дома? – Все в порядке, – пробормотал я. – Тогда одевайся. Я уже готова, а ты нет. Мог ли я дать голову на отсечение, что подсказка Иры не прозвучала у меня в голове, как у пророков звучит в уме Глас Божий? – Сейчас, – сказал я и поднес к глазам листок. Не так уж много там было написано. С первого взгляда мне показалось, что лист заполнен полностью, а оказалось – на треть. «Полная плотность темного вещества в Точке Омега такова, чтобы поддерживать Вселенную в состоянии неустойчивого равновесия между расширением и сжатием. Неустойчивость чувствительна к изменениям сколь угодно малых параметров. В теории хаоса бабочка, взмахнув крылом в Австралии, может вызвать ураган в Канзасе. Человек, перебежавший улицу на красный свет и резко остановившийся перед пронесшейся мимо машиной, может вызвать много миллиардов лет спустя изменения в состоянии Точки Омега, достаточные, чтобы Вселенная»… |