Онлайн книга «Легаты печатей»
1 Сначала была боль. Нет, боль потом, сначала – шепот. Негромкий, шелестящий – под самым ухом. Где-то дальше были голоса, но их не разобрать. А вот шепот… Нет, и его не разобрать. Спина болела, ныла, боль перекатывалась волнами. Кажется, я лежу на чем-то твердом… Жива? Шепот чуть удалился, но стал не тише – громче. Странный такой шепот, заунывный. Жива? Руки тоже болят, и ноги… Жаль, глаз не открыть! Те, что говорят, подошли ближе. Или я просто стала лучше слышать? – «Скорая» ждет. Вот сволочи, довели женщину! – П-погодите, господин Бажанов! Господин М-молитвин все-таки попытается еще раз… Я поняла, что жива, что это – не бред. Игорь! Почему здесь Игорь? – Как хотите, господин Волков, но я, знаете ли, в шаманов ваших не очень верю. Все! Пошел, потом позвоните. Похоже, Бажанов чем-то недоволен. Он всегда чем-то недоволен – и всегда спешит. Но почему здесь Игорь? И где это – здесь? – Ну что т-там, Иероним Павлович? – Трудно сказать, магистр. Вы же видите! Я настолько удивилась, что открыла глаза. Потолок был бел, комнату заливал яркий свет, хотя окон я не заметила. Зато господина Молитвина не заметить было трудно. На господине шамане был надет черный френч, поверх которого красовалось дорогое серое пальто. – Эра Игнатьевна! Ирина! Шаман в черном френче сгинул, надо мной склонился Игорь. – В-вы… Вы слышите меня? – Слышу… Еще через минуту я поняла, что действительно слышу. Слышу – и даже могу отвечать. Могу даже привстать. – Может, носилки? – в комнате (то есть, конечно, не в комнате – в камере) появился кто-то в знакомом камуфляже. По-моему, я раньше видела этого курносого парня, причем совсем недавно… – Не надо. Я… Я сама. Рука скользнула по деревянной доске (оказывается, я лежала на обычных нарах), ноги не хотели слушаться. Игорь подскочил, поддержал. – К-как сказал бы господин Бажанов – в-все! Пойдемьте, Ирина, скучно здесь! У порога я оглянулась. Камера – но не та, куда меня поместили вначале. Окошко все же есть, у самого потолка, двойное стекло, решетки. – Вы правы, Игорь. Скучновато! Коридор был пуст. Игорь поддерживал меня под левую руку, сержант-сагайдачник (вот где встретились!) – под правую. Ноги передвигались сами, и я начала понимать, что прихожу в себя. Не убили, жива. Жива, но по-прежнему тут, во внутренней тюрьме ФСБ. Однако коридоры пусты… – Игорь! Здесь что, революция? Маг по имени Истр смеется. Только сейчас я замечаю: его глаза действительно чуть-чуть близорукие. Странно, ни разу не видела его в очках. И линз не носит… – Это к г-господину Молитвину. Он у нас, так сказать, в-ветеран. А в общем, революции п-пока нет, зато весну могу обещать. Весна встретила меня во дворе – в огромном пустом дворе, окруженном высокими серыми стенами. Громадные ворота исчезли, не осталось даже железной будки, что торчала рядом. Вместо охранника у ворот колесила пара кентавров; за плечом у одного из них висела огнестрельная штуковина, слегка напоминающая дробовик. Все это я заметила уже потом. Солнце! Огромное, даже не мартовское – майское! – горело в самом зените. Под ногами хлюпала грязь, еще несколько дней назад бывшая снегом. Терпкий воздух казался настолько густым, что застревал в горле. Я глубоко вздохнула. Весна! Весна – и я все-таки жива. На плечи мне накинули пальто. Я обернулась, чтобы поблагодарить – и наткнулась на веселый взгляд знакомого сержанта. Я улыбнулась, парень взял под козырек. Игорь, державший меня под локоть, быстро оглянулся: – Сейчас. Г-господин Бажанов обещал оставить машину. – Можна! – сержант вновь козырнул и, лихо шлепая по грязи, двинулся к воротам. И тут я увидела обезьяну. Белая тварь беззвучно промчалась по лужам, метнулась к стене, пропала в сером бетоне. Рука Игоря успела схватить за плечо. Откуда-то со стороны послышалось гудение мотора. Я закрыла глаза. 2 – Все-таки я рекомендовал бы в храм-лечебницу, магистр. Я ведь не врач. Что мог, то сделал. – Ей лучше д-домой, Иероним Павлович. Хватит с нее, так сказать, к-казенного дома. Голос Игоря звучал слева; Молитвинский – справа. Мотор гудел, было тепло и уютно. – Ирина! Вы слышите м-меня? Я вздохнула. Да, как говорит господин Бажанов, все! Хватит! Обезьяны, так обезьяны! – Я слышу вас, Игорь. Извините, глаза пока открывать не буду. Больно. – Под лампой держали, Эра Игнатьевна? В голосе Молитвина не было сочувствия. Так мог спросить паталогоанатом. – Под лампой, Иероним Павлович. – Здорово они вас! Я вовремя подоспел: вам ваши, откровенно говоря, коллеги такую мерзость вкололи… Лучше сделайте ей еще один укол. Я вздрогнула. – Спасибо. – Иероним П-павлович был, можно сказать, председателем комитета по в-вашему освобождению. – Не преуменьшайте своих заслуг, досточтимый магистр! Странно: кажется, Молитвин сердит не только на меня. Но чем ему не угодил Игорь? Досточтимый магистр – звучит прямо как гражданин следователь! Спрашивать не стала. Еще успею, да и сил нет. Самой бы из машины выйти! Возле моего подъезда тоже все изменилось. Сгинули сугробы, жалкие остатки сосулек источали последние капли с мокрого карниза. Весна! И как быстро! – Вам помочь? Молитвин смотрел по-прежнему хмуро, но это почему-то уже не расстраивало. Я огляделась по сторонам (никаких обезьян!), улыбнулась: – Нет, спасибо. Я попрошу досточтимого магистра. Шаман поправил пальто, кивнул: – Хорошо. Игорь Дмитриевич, я буду в мэрии. Наверное, следовало удивиться (Молитвин! в мэрии!), но удивляться я не стала. Похоже, действительно революция. Маленькая такая революция с переодеванием люмпена в черный френч и вселением его в мэрию. Пусть! – Иероним Павлович! Я хочу вас поблагодарить… Он покачал головой, губы дернулись: – Не надо. Мы все равно с вами – по разные стороны… гражданка следователь. Просто в следующий раз, когда сами кого-нибудь под лампу сажать станете… |