Онлайн книга «Легаты печатей»
– Господин Молитвин, вы хотите сказать, что эти обезьяны… чуют смерть? – тихо бросил кто-то. Шаман не ответил, и от его молчания всем стало неуютно. 5 Обедали тут же – в маленькой столовой, украшенной поблекшим лозунгом «Решения ХХVI съезда КПСС – в жизнь!» Ни лозунг, ни обед (на диво невкусный, видать, без святых готовили) меня не интересовали. Мне нужно было нечто иное. Точнее, некто… Господин Молитвин изволили откушать первое… второе… Кофе выпить… Я спокойно ждала. Перед заседанием шамана отловить не удалось. Значит, отловим сейчас. Столовая опустела. Господин Молитвин одиноко восседал за дальним столиком, смакуя кофе (вторая чашка, а еще инсультник!). Я огляделась. Пора! – Приятного аппетита, Иероним Павлович! Его рука дрогнула. Кофе плеснул на старую застиранную скатерть. Я постаралась улыбнуться – искренне, радостно, как учит великий Лойола. – Я, видите ли, поинтересоваться хочу… Улыбка явно осталась неоцененной. Выцветшие глаза недобро блеснули: – По поводу обезьян, госпожа прокурор? «Госпожа прокурор» прозвучало ничуть не хуже, чем «гражданка следователь». – Да Бог с ними, с коропоки, – я вновь улыбнулась. – Френч где купили? Тоже способ – вначале спросить о какой-нибудь галиматье. Хотя и в самом деле – интересно! Бледные губы господина шамана дернулись. – Купил лет двадцать назад, на Барабашовском рынке – был такой во время оно. Кстати, сейчас многие наши с вами земляки уверены: и рынок, и близлежащая станция метро названы так из-за обилия барабашек, как когда-то называли в народе Тех. Дескать, расплодились в этом районе сверх меры еще до Большой Игрушечной. А едва начинаешь им толковать про академика Барабашова – смеются. Какое, мол, отношение имеет чужой академик к нашим родным барабашкам?! Ладно, вернемся к френчу… Когда меня пригласил господин Бажанов, понадобилось что-то приличное. А у меня в шкафу френч – и клубный пиджак. Зеленый, с позолоченными пуговицами. Френч все-таки пристойней будет. Я ответил? Надо бы вновь улыбнуться, но я поняла – не могу. – Иероним Павлович! Что было со мной, когда вы вошли в камеру? Равнодушное пожатие плеч. – Вы же знаете… Знаю? – …еще один укол. – Но зачем? – Затем! Развели тут сопли! – Иероним Павлович! Я видела фотографию… – Тот, кто вам ее показал – редкий дурак! – старик резко повернулся, глаза блеснули. – А вообще-то говоря, я не давал клятвы Гиппократа. И если бы не Алик… Не Олег Авраамович… Я бы спокойно оставил вас на милость здешних эскулапов. Откровенно. Только о чем он? Господин алкаш Залесский попросил помочь? Или сам помог неведомым мне образом? С какой радости? Неужели из-за Эммы? Выходит, так! – Скажите, Иероним Павлович, меня могли принять за… мертвую? Вновь вспомнилась фотография. Бр-р-р! Зря это Третий… Бесцветные губы скривились: – При известной доле воображения, госпожа прокурор. А почему бы вам не спросить вашего… магистра? – Спрошу, – кивнула я. – Только ведь он в шаманах не состоит. Это все, что вы можете сказать? – Абсолютно все, – он отвернулся. – Если вас неудержимо тянет сказать спасибо, то не претендую. Вы уже благодарили. Можете свечку поставить, на первом этаже есть часовня. – И какому богу? – не удержалась я. Внезапно представилось: полутьма храма, неяркий отсвет лампад – и лик Великого Шамана Ерпалыча. Но ведь Игорь не зря говорил о капитанах! Господин Молитвин, Легат Печати… А почему бы и нет? Кажется, он что-то понял. Взгляд стал мягче – и добрее. – Не стоит об этом, Эра Игнатьевна! Будем считать, что Бог един, и да расточатся врази Его! Помните, вы спрашивали меня об одном… самозванце. Тогда я его не знал, а вот недавно довелось познакомиться. Вначале не поняла – и вдруг до меня дошло. Самозванец! Чернобородый самозванец с мясницким ножом в руке! …Кровь на белом могильном камне, кровь на полу, на руках, на черном балахоне. Мы еще встретимся, старший следователь Гизело! Встретимся – но уже не здесь. Моецарство скоро будет всюду!.. – Он – редкий негодяй, Эра Игнатьевна, но все же не Бог. Пока – не Бог. – Пока – что? – не выдержала я. – Пока… – его голос стал тихим, еле слышным. – Пока есть… Другой. Вы же Библию читали? Упоминание о Творце не убедило. По-моему, в последний миг шаман передумал и не сказал того, что хотел. И я подумала, что вовсе не хочу знать ее – эту правду. Ну ее! – Гизело! Эй, Гизело здесь? Я невольно дернулась. Обернулась. В дверях стоял паренек в пятнистом камуфляже. – Вы Гизело? Встала. Кивнула. – К телефону вас! Международный, из Штатов. Какой-то Стрим-Айленд… Стрим-Айленд! Сердце дрогнуло, замерло… …Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч катится по пляжу, по сверкающему на солнце белому песку, и мягко падает в воду. Девочка бежит за ним, но внезапно останавливается, смотрит назад… Господи! ТЫесть! 6 – Мама! Mummy!Мамочка! Это я – Эми! Эмма! Ты… Слышать? Слышишь? – Да… Горло сдавило – не ответить. – Hallo!Это я, Эми! Мама, ты слышать? – Да! – спохватываюсь я. – Эмма, я слышу тебя, слышу, девочка! Кажется, я плачу. Каждое слово – как стометровка… – Mummy!Я знаю, тебе звонить нельзя совсем! Но я видеть тебя по TV!Мама – ты hero,ты молодец! Вы там все – heroes!Мы посылали телеграмму протест ваш и наш President!И соседний townтоже посылать! Мы тут – heroes,как и вы, мы не пустить national guard!Наши все говорить вам – держитесь! О чем это она? National guard?При чем здесь… И вдруг я понимаю. Маневры Шестого флота, цунами, болезнь легионеров… |