Книга Здесь похоронен «Я» (Мой рыжий электронный Иисус), страница 4 – Виталий Вавикин

– Похож на отца, да?

– Не то слово! – она помрачнела. – Знаешь, что мне говорила о нем мать?

– Что он тоже не любил киндридов, – устало промямлил Мэрдок.

– Именно! – Моргана понизила голос до шепота. – Думаешь, он просто так умер? Думаешь, все то, что нам о нем сказали – правда? К тому же…. – Она прикоснулась к брату. – Сегодня ведь тоже был лифт, да?

– Может, им просто нравятся лифты.

– Вот именно, – Моргана помрачнела. – И со мной, помнишь, два года назад?

– Там был просто школьный подъемник.

– И что? Я ведь тоже была одна.

– Тебя спас киндрид. Забыла?

– Может, это было лишь предупреждение. Страх, который должен заставить нас не повторять судьбу отца.

– Он просто не любил роботов.

– Нет, Мэрдок. Он не любил ни роботов. Он не любил то, что они говорили.

– Глупость. Они ведь не более чем проекции наших предков.

– Значит, ты тоже за это их не любишь?

– Я не люблю их, потому что они вечно суются с советами. Знаешь, когда падал лифт, мой киндрид так разошелся, что послушай я его, то навряд ли бы выбрался.

– Вот видишь!

– Что я должен видеть? Глупого робота? Так я и без сегодняшнего случая, знал это.

– А ты не думаешь, что они хотели тебя убить? Как отца.

– Нет.

– Почему? Не хочешь пугать меня?

– С чего ты взяла?

– С того, что я знаю тебя.

– Просто выброси все это из головы и точка.

– Значит, боишься.

– Моргана!

– Думаешь, это что-то изменит?! Мы те, кто мы есть! Это у нас в крови!

– Но, мать-то у нас живет и ничего.

– Она другая. Покорная.

– Да и я покорный.

– Не ври.

– Не вру, – Мэрдок опустил голову. – Если я не хочу становиться тем, кем есть моя мать и был мой дед, это еще ничего не значит.

– Кроме падающего лифта, – Моргана покосилась на своего робота. – Представь, что кто-то постоянно наблюдает за нами через них? Представь, что кто-то говорит с нами через них, прикидываясь нашими усопшими предками? Что тогда?

– Ничего, – Мэрдок улыбнулся. – Найди лучше себе парня.

– Мерзость!

– Ты знаешь, что такое гормоны?

– Не начинай!

– С природой не поспоришь.

– Заткнись! – Моргана ударила его подушкой. – Хочешь еще?

– Ну, если это поможет тебе снять напряжение… – он засмеялся, закрывая руками голову.

* * *

Мэрдок остановился у дверей лифта, поездка на котором едва не стоила ему жизни, и предпочел воспользоваться лестницей. Бетти открыла дверь. Спросила, как у него дела.

– Чуть не разбился, – сказал Мэрдок.

– Я слышала.

– Слышала? – нн нахмурился. – Почему же не позвонила?

– Не знаю. – Она смахнула с лица прядь темных волос, высвободилась из его объятий. – Я тут подумала…

– Ты хочешь расстаться? – спросил Мэрдок.

– Откуда ты знаешь?!

– Ни откуда.

– Не обижайся, – Бетти осторожно прикоснулась рукой к его щеке. – Просто бабушка, наверно, права…

– Твоя бабушка умерла.

– Я имею в виду моего киндрида, – Бетти посмотрела на робота. Его лицо приняло черты старой уставшей женщины, скрипящей что-то о смысле жизни и глубине чувств.

– Заткни его, – буркнул Мэрдок.

– Не смей так говорить о моей бабушке! – обиделась Бетти.

– Это робот! – Мэрдок попытался успокоиться. – Это всего лишь… – он вспомнил отца. Вспомнил свою сестру. – Не важно.

– Да, нет! Договаривай, раз уж начал! – настаивала Бетти. Мэрдок молчал. – Значит, бабушка была права! Ты никогда не был честен со мной. Я была, а ты – нет. Мы совершенно не подходим друг другу… – Она еще что-то говорила, но Мэрдок уже спускался по лестнице вниз. На двадцатом этаже он остановился и постучал в квартиру Карлоса.

– Привет, – сказал он, увидев Марсию.

– Привет, – она улыбнулась.

– Отца дома нет? – спросил Мэрдок.

– Боишься его?

– А твой парень разве не боится?

– Поэтому он и мой парень.

– Обещаю, что буду тоже бояться.

– А, может, мне это и не нравится.

– Ладно, – Мэрдок улыбнулся. – Значит, бояться не буду.

– Думаешь, у тебя получится?

– Раньше получалось.

– Молодой человек! – заговорил киндрид Марсии голосом ее матери. Мэрдок схватил Марсию за руку, вытащил в коридор и захлопнул дверь, отрезав робота и его назойливый голос.

– Что ты делаешь?! – не то возмутилась, не то просто удивилась Марсия.

– Знаешь, что моя сестра говорит о киндридах?

– Да я даже сестры твоей не знаю!

– Она считает, что это лишь машины. Тупоголовые машины. Понимаешь?

– Нет.

– Только что один из них уговорил мою девушку бросить меня.

– Так ты, поэтому здесь?

– Нет. У меня еще рубашка твоего отца. Забыла?

– Можешь оставить ее себе.

– А если я предложу тебе куда-нибудь сходить?

– Я откажусь.

– Потому что у тебя есть парень?

– И поэтому тоже.

* * *

Пэм увидела букет алых роз и бросилась Белинджеру на шею.

– А как же обиды? – недовольно буркнул он, пытаясь не сломать цветы.

– Ты прощен. – Пэм подхватила букет и прижала его к своей груди. – Даже не верится, что ты все еще помнишь, какие мне нравятся! – Белинджер промолчал. Хотел сказать, что не помнит, но не сказал.

– Я всегда говорила, что в нем умирает настоящий джентльмен! – сказал киндрид Пэм, голосом ее матери.

– Вернее верного! – подхватил киндрид Белинджера голосом его отца.

– Какие они красивые! – ворковала Пэм, порхая по комнате в поисках вазы. – Господи! Как же их много! Как же их много! – Белинджер разделся и прошел на кухню. Кофе было холодным, пепельница вымыта и убрана в шкаф. Белинджер сел за стол. – Прости, я не готовила ужин, – промурлыкала Пэм, обнимая его за шею.

– Я не голоден. – Белинджер налил себе кофе и закурил. – Ты позволишь? – спросил он, поднимая чашку.

– Ну, конечно! – Она снова запорхала по комнате. – Я так рада, что ты пришел!