Онлайн книга «Темная вода. Книга 1. Когда придет дождь»
|
Я хватаю сковородку и убираю в шкаф. Сгоревший хлеб выбрасываю в мусорное ведро, собираю цветы. – Мам, может, ты уберешь пустые банки в гостиной? А я в кухне пол помою. Где ведро? – Под раковиной, – отвечает она, не двигаясь. Из шкафчика под мойкой я достаю пластмассовое ведерко, тряпку и бутылку чистящего средства «Флэш». Ставлю ведерко в мойку, брызгаю в него «Флэшем». Открываю оба крана. Вода с шумом льется в ведерко, шапка пены быстро дорастает до края. Меня охватывает страх. Да что такое со мной? Это всего-навсего вода. Возьми себя в руки! Бегу в гостиную, быстро собираю пустые банки. Когда возвращаюсь, ведерко почти наполнилось. Банки летят в мусор. Закрываю краны. Мама продолжает сидеть. – Мам, пожалуйста… Она смотрит, как я опускаю ведерко на пол и погружаю тряпку в пенистую воду. Вода холодная как лед. Отжимаю тряпку. В голове раздается пронзительный крик. Громкий. Болезненный. Как будто кто-то воткнул мне в ухо вязальную спицу и вытащил ее из другого уха. Резко встряхиваю головой. Крик смолкает, но легче мне не становится. Подвигаю ведерко, и вода выплескивается через край. Возле ведерка появляется лужица. Тянусь, чтобы вытереть ее, и чувствую: что-то сдавливает горло. Пытаюсь проглотить подступивший комок, но он поднимается, и вот уже мой рот полон холодной, зловонной жидкости. Распрямляюсь, бросаюсь к мойке и шумно выплевываю. У гадости вкус протухшей воды, глины и ила. – Черт! – бормочу я, хватая ртом воздух. – Что… Мама наконец-то встает. Смотрит на коричневую лужицу возле сливного отверстия мойки. В лужице плавают комки слизи. Мама открывает кран, чтобы смыть дрянь. – Прополощи рот. Она говорит резко, но ее рука мягко водит мне между лопатками, двигаясь вверх-вниз. И сразу вспоминаются другие моменты, когда я стоял на коленях перед унитазом, выворачивался наизнанку, а меня ободряюще поглаживали по спине. Но тогда это была не мамина рука, а рука Роба. Засовываю голову под кран, глотаю чистую воду, полощу рот, сплевываю. «Я иду за тобой, Си». Снова голос. Тот же, что и прежде. Совсем рядом. Я выпрямляюсь. – Ты слышала? – спрашиваю у мамы. – Что? – Голос. Она непонимающе смотрит на меня. – Я слышу только шум воды и твои отплевывания. Рот прополоскал? Во рту еще остается слабый привкус гнили, прячущийся у основания зубов. – Почти, – отвечаю я и снова засовываю голову под воду. «Ты меня слышишь, братишка?» Я смотрю на струящиеся каскады у моего лица и мельком что-то вижу. Островок неподвижности среди текущей воды. Он совсем близко, но я не могу понять, что́ это. Становится тревожно, и в то же время меня тянет к этому островку. Звонок в дверь возвращает меня к реальности. Я закрываю кран. Мама опять застыла. Похоже, она не знает, как ей быть. – Я открою, – предлагаю я. И иду открывать, на ходу вытирая голову посудным полотенцем. Разговор с полицейскими не клеится. В моей памяти сплошные провалы. В голове мешанина. Я не могу ответить даже на простые вопросы. – Почему ты пошел на озеро? – Без понятия. – А что делал до того, как отправиться на озеро? Расскажи о том дне. – Не помню. – Что произошло в воде? – Без понятия. Помню только… сильный дождь. Ливень. И гром с молнией. – Когда спасатели тебя нашли, ты был в рубашке и школьных брюках. А Роб – только в плавках. Карл, почему ты купался в одежде? – Без понятия. Извините. Я в самом деле ничего не помню. – Карл, я должна задать тебе еще один вопрос. На теле Роба… на нем были ссадины и следы побоев. Ты знаешь, откуда они появились? Костяшки моего кулака бьют по его голове. Он отодвигается, но тут же набрасывается на меня. Я отбиваюсь руками и ногами, но вода затрудняет и утяжеляет движения. Мне холодно. Очень холодно. Холод высасывает из меня силы. Я подгибаю ноги, стремясь отбиться пятками. Луплю его по чувствительным местам. Он вопит, но мне от него тоже достается. – Ничего я не знаю. У меня потеют ладони. Если воспоминания настоящие, тогда ссадины и следы побоев оставил я. Мама сидит на краешке стула. Ее руки сомкнуты и зажаты между колен. Спина наклонена, плечи опущены. Вид у нее такой, будто она в приемной у зубного врача, а не в гостиной своего дома. – Мальчишки всегда дерутся. Разве не так? – вставляет мама. – Природа у них такая. Констебль Андервуд хмурится. Ее напарник подается вперед и спрашивает: – Керри, а когда вы в последний раз видели их дерущимися? Куда он клонит? Неужели считает меня причастным к синякам и царапинам? Или он знает? Но откуда? Мама разглядывает свои руки. – Они всегда так себя вели… Не знаю. – Они дрались дома? В то утро? Или днем? – Я не знаю. Утром я спала. А когда проснулась… – Когда вы проснулись? Возникает пауза. Полицейский решает, что нащупал нить к разгадке. – …Я пошла в паб. Мама возвращается в свою скорлупу. Снова опускает голову и плечи. Я стараюсь держаться спокойно. Полицейский делает пометки в блокноте. Констебль Андервуд замечает под кофейным столиком пустую банку. А я не увидел ее, когда убирал. Черт! Ненавижу таких, как эта парочка в форме. Высматривающих. Осуждающих. Андервуд снова поворачивается ко мне: – Карл, ты можешь еще хоть что-то вспомнить? – Там была девушка. – Нейша Гупта, – подтверждает Андервуд. – Подруга Роба, – бормочет мама. – Надо же, совсем забыла про нее. Его подруга. Та, что с надутыми губками смотрит в камеру мобильника. Та, у которой лямка сползла с плеча… Прекратите ваши допросы! Хватит! – Мы ее уже расспрашивали. Она… она очень потрясена случившимся. – Еще бы ей не быть потрясенной, бедняжке, – замечает мама. – Что она сказала? Что там произошло? – Она не хотела говорить об этом. Конечно, для нее это болезненно. Сказала, что они втроем плавали, резвились и все было прекрасно, пока не изменилась погода. Начался жуткий дождь, и они потеряли друг друга из виду. Потом они с Карлом каким-то образом оказались рядом и поняли, что Роб исчез. «Все было прекрасно, пока не изменилась погода… резвились…» Она им наврала. Мы с Робом дрались, вот что было на самом деле. Зачем Нейша солгала полицейским? |