Книга Я люблю Капри, страница 26 – Белинда Джонс

— Вылитый Зорро, — тихо говорит мама, пока он открывает дверь.

— Синьора Риз, — говорит мужчина, обращаясь к маме, — мне очень жаль, что ваш отец покинул нас.

Его слова на мгновение ошеломили маму, но она быстро собралась с мыслями, поблагодарила его и объявила:

— Я знаю, для вас это тоже большая потеря.

— Ах… — Мужчина вздрагивает, как от боли. — Этот человек дал мне шанс, когда все от меня отвернулись. Он дал мне новую жизнь…

Я на секунду забываю, что все это происходит на самом деле, — мне кажется, будто я смотрю шоу Опры Уинфри и сейчас кто-то раскроет перед зрителями душу. Ну, знаете, как это бывает: оператор дает крупный план, и лицо исповедующегося занимает весь экран. Не в первый раз я волнуюсь за незнакомого человека, но сейчас к этому чувству примешивается что-то еще, какое-то странное влечение… Связано ли это с тем фактом, что Люка отчаянно красив? У него гладкая кожа цвета сепии и глаза, которые хочется рассматривать в лупу ювелира — льдисто-голубые с темно-синими прожилками. Когда он смотрит на меня, меня охватывает непонятная тревога и пол слегка уходит из-под ног.

— Вы — Ким, — просто говорит Люка и широко улыбается.

Меня хватает только на еле слышное «привет» и слабое рукопожатие.

— К сожалению, Ким никогда не видела моего отца, своего деда, — замечает мама и обнимает меня за талию, чтобы я тверже стояла на ногах.

— Мне кажется, в ее характере есть что-то от него, — предполагает Люка, позволяя мне еще раз полюбоваться его глазами.

Я хмурюсь. Какая странная фраза… Если, конечно, Винченцо не был глухонемым тупицей. Я пока что ровным счетом не проявила никакого характера.

— Может быть, — соглашается мама, заправляя мне за ухо непослушный локон.

— Джина, как вы себя чувствуете на Капри? Ведь вы не были здесь столько лет…

— Чудесно. Грустно. Столько воспоминаний… — Мама вздыхает, сокрушаясь: — Жаль, что мы не приехали раньше.

— Мне тоже жаль, — сочувствует Люка и ловит мой взгляд.

У меня возникает ощущение, что он, как и мама, инстинктивно меняет в своем воображении имидж каждого, на кого смотрит. Он слишком внимательно меня изучает. Может, он просто никогда не видел вблизи свитеров ручной вязки?

— Магазин совсем не изменился, — улыбается мама, проходя мимо деревянного стола посреди торгового зала к золотистому бархатному креслу.

— Винченцо говорил, стиль никогда не выходит из моды, — пожимает плечами Люка.

— Вы планировали что-то изменить?

— Тут дело не только в моем решении. — Люка тянет время.

— А если бы?

— Вообще-то, нет! По-моему, если вам угоден модный дизайн, идите на Виа Камерелле. Но по мне, те магазины слишком холодные. У магазина «Дезидерио» есть характер. Я верю в перемены, только когда они улучшают ситуацию.

— Согласна! — радостно заявляет мама. — В «Вудвордс» вечно что-нибудь переделывали безо всякой цели. Там все было слишком гладко. Мне кажется, важно, чтобы клиенту было уютно.

— А вы что думаете, Ким? — Люка поворачивается ко мне.

— Моя дочь не слишком увлекается модой. — Мама пытается меня отмазать.

— Пожалуйста, — настаивает Люка. — Если бы это был ваш магазин?

— Я бы, наверное, немного приглушила свет, — рискую я. — Но запах кедра мне нравится.

Люка улыбается.

— Он успокаивает.

— Это от меня! — Он наклоняется ближе, чтобы я могла почувствовать, откуда исходит запах.

— Ой! — Я краснею. — Ну, тогда вы можете остаться.

— Спасибо, — говорит Люка с легким поклоном. — Еще что-нибудь?

— Нет, ничего больше. Обстановка и так меняется каждый раз, как вы получаете новую партию одежды, правда? Так листья меняют цвет с течением времени, но дерево, на котором они растут, остается неизменным. — Ого. Кажется, моя аналогия завела меня довольно далеко.

Мама потрясена:

— Никогда не смотрела на вещи с этой точки зрения…

— А Капри, что вы думаете об острове? — Люка как будто заворожен бессмыслицей, которую я несу.

Я не успеваю придумать изящный ответ — звонит телефон. Я закрываю рот и опускаю глаза. Туфли Люка не трогаются с места. Я опять поднимаю глаза и спрашиваю:

— Вы не собираетесь…

— Хм?

— Телефон, — напоминает мама.

— А! Прошу меня простить, — говорит Люка и уходит за прилавок.

— Очень красивый, правда? — шепчет мне мама, пока Люка говорит по телефону. — Moгy поспорить, покупательницы им довольны.

Я чувствую внезапный укол ревности. Ну конечно, каждая женщина, входящая в этот магазин, будет также очарована, как и я. Его работа состоит в том, чтобы каждая покупательница почувствовала себя особенной. На мгновение мне показалось, что я просыпаюсь и меня ждет удивительное новое утро, но теперь я понимаю, что я просто встала в длинную очередь к окну.

— Bastardo! [51] — взрывается Люка и припечатывает собеседника серией отборной итальянской ругани.

Мама смотрит на меня, ожидая перевода, но я при ней никогда не ругалась и не собираюсь делать этого впредь. Люка все еще бушует в трубку. Меня это, к моему удивлению, возбуждает, пусть предметом его возмущения и является всего лишь женская одежда, а не глобальные политические вопросы. Я говорю маме, что, судя по всему, собеседник Люка хочет, чтобы он сделал некий заказ до одиннадцати утра, и таким образом лишает Люка возможности поискать другого поставщика или разобраться, насколько его собеседник завышает цену.

— В целом он считает, что его обирают, — заключаю я.

Люка вешает трубку так, будто прибивает муху, а потом пинком опрокидывает стопку обувных коробок.

— Какая-то проблема? — участливо спрашивает мама.

— Да, моя вспыльчивость. — Люка падает на стул с видом генерала разбитой армии.

Мама подходит, чтобы утешить его, но ярость охватывает Люка с новой силой, и он со злостью говорит:

— Я знаю, он предлагает мне плохую цену. Он продает товар и в «Аллегра» на том конце улицы, но они, мне кажется, покупают со скидкой. А раз так, то они и продают дешевле, а значит — переманивают моих клиентов.

Мне приходится собрать в кулак все свое мужество, чтобы спросить:

— А вы не можете просто спросить в другом магазине, сколько они платят?

— Это бизнес, — щелкает языком мама. — Они не выдадут секреты конкуренту.

— Ну, может, не Люка, а, например, клиент мог бы выяснить, сколько у них стоит та или иная вещь, — говорю я.

Люка задумывается на мгновение.