Онлайн книга «Колдовской апрель»
|
- Мы же должны были стать соседями. Я хотел присмотреться к тебе, понять, что ты за человек. - Откуда ты узнал, что я буду твоей соседкой? Ведь я ни одной живой душе не говорила, что собираюсь в Венецию! - Но ведь такая возможность существовала? Раз уж ты получила в наследство палаццо. А призналась мне, что собираешься в Венецию, ты сама, вчера в ресторане. Джина вспомнила все, что случилось с ней в Шварцвальде, и почувствовала, как откуда-то изнутри поднимается гнев. - Значит, ты каким-то образом узнал, что я получила наследство... В Кронен-Отеле ты не случайно остановился в номере напротив? - Это было запланировано. - " - Но как... - Синьор Антониони все устроил. Джина судорожно прикусила губу, вспомнив, как адвокат стелился перед ней ковром, предлагая свои услуги по ее размещению, умоляя позволить встретить ее в Венеции. Джолли-Огонек была абсолютно права. Скользкий тип. Она перевела потемневшие от гнева изумрудные глаза на смуглого мерзавца и холодно процедила сквозь зубы: - Ну, а если бы я не застряла в этой чертовой мостовой, что бы ты делал? - Нашел бы другой способ познакомиться. К счастью, вмешалась сама судьба. Глава 5 Несмотря на духоту. Джину бил холодный озноб. - Так значит, ты меня выслеживал? - Да, но мне нужен был личный контакт, поэтому Мюллеру я на всякий случай кое-что поручил. Мюллер? Кто такой Мюллер? Вдруг в памяти всплыл странный человек с головой, напоминавшей пулю, тот самый, который читал газету, сидя в холле Кронен-Отеля в Шварцвальде. Выходит, он наблюдал за ней? А потом еще тот толстяк с голубыми глазками, пялившийся на ее ноги на площади. Наверняка именно он проводил ее до отеля, а потом и до Каза Розале. Потом позвонил Рикардо Хоуку, и тот отправился встречать гостью... Ее передернуло от отвращения и страха. Каждый ее шаг был под наблюдением, а она и не знала этого. Остается непонятным только одно: зачем Рикардо это делал? Джина постаралась взять себя в руки и преувеличенно спокойно поинтересовалась: - Похоже, ты угрохал на мою скромную персону кучу времени и денег. - И тебе интересно, зачем я это делал? - А как ты думаешь?! - Я полагал, ты и сама догадаешься. - Ты переоценил мою сообразительность. Пока все это кажется мне просто каким-то бредом. Что это может быть? Что-то, связанное с домом? Только непонятно, что тебя так настораживало в новой соседке... - В основном меня беспокоило, что ты можешь оказаться моей, в некотором роде, мачехой. Гром, молния, буря, цунами, конец света, занавес, аплодисменты. Джина Хьюстон в роли соляного столпа. Всеобщее оцепенение. Она с трудом разлепила онемевшие губы. - Твоей.., мачехой?! - В некотором роде. Я ведь не знал точно, не вышла ли ты за Джона замуж. - Что?! Ее реакция была слишком естественной, чтобы он ей не поверил. - Но ты ведь МОГЛА выйти за него или хотеть выйти за него, или взять с него обещание жениться, черт возьми, откуда мне было знать?! - Но при чем здесь... Боже мой! Так значит, Роза Тернер... - Роза Фьорелла Манчини Хоук Тернер была моей матерью. - Но Джон не был твоим отцом... - Совершенно верно. Для мамы это был второй брак. - Я знаю, Джон рассказывал, но никогда не упоминал, что были еще и дети. - Это я понял. Ты и глазом не моргнула, когда я назвался. Значит, и в самом деле не знала, кто я такой. Ну, в общем-то, и дети из нас с Адриано были очень условные. Брату было тринадцать, мне - двадцать один, когда мама встретила Джона. Я только вернулся из колледжа и был несколько ошарашен ее решением. - Ты был против этого брака? - Против, не против, какая разница... Меня никто и не спрашивал. - Но если бы ты жил дома, то попытался бы ее отговорить... Тебе не слишком нравился Джон? - Все случилось слишком быстро. Я был уверен, что он женится на ее деньгах, ведь мама была единственной наследницей и состояния Манчини, и состояния Хоуков. Одна из самых богатых женщин Венеции. Джина вскинула голову. - Джон ее обожал. И он был не из тех людей, кто руководствуется корыстными соображениями. Я ни на миг не поверю, что он думал о деньгах, когда женился на твоей матери! - Что ж, возможно, я ошибался... Во всяком случае, тогда я был в этом уверен и сразу уехал путешествовать. От злости, честно говоря. А когда приехал - дом уже поделили, и на свет появился Каза Розале. - Я уверена, они были там по-настоящему счастливы. Рикардо кивнул. - Возможно. Я видел, как он плакал на похоронах. Он был совершенно разбит... Хотя, впрочем, может быть это потому, что ему досталось не все состояние, а только треть? Треть и палаццо достались мне, а последняя треть будет принадлежать Адриано, когда он достигнет тридцати лет. Мама умерла, когда ему было восемнадцать, а мне двадцать шесть. Адриануччо был тогда слегка неуправляем. Впрочем, как и сейчас. Я далеко не уверен, что он и к тридцати годам образумится. - Но ведь тебе тоже не было тридцати... - Я другое дело. У меня к тому времени вообще уже был свой собственный бизнес и свое состояние. Мама не хотела, чтобы состояние и имущество семьи Манчини-Хоук разошлось, как круги по воде. Тут до Джины наконец-то дошло. - Значит, после смерти Джона его часть должна была вернуться в семью? Теперь понятно. Ей очень хотелось уткнуться в скатерть лицом и разрыдаться. Все надежды на будущее, все радужные мечты и планы, все летело в пропасть. Рикардо очень четко и недвусмысленно обозначил круг своих интересов, и Джине Хьюстон в этом кругу отводилась роль досадного препятствия на пути к воссоединению семейного наследства. Но почему адвокаты не сказали ей об этом раньше?! Хорошо, Антониони работает на Рикардо, но Брэдшо? Значит ли это, что претензии Рикардо носят в основном моральный, эмоциональный характер? Ведь Джина не лишила двух малюток их законного имущества, она просто унаследовала треть громадного состояния. Рикардо и так богат. То, что принадлежало Джону, скорее, нужно ему для самоутверждения. Джина Хьюстон выпрямилась. От бабушки она унаследовала очень важные черты: внутреннюю стойкость и умение собираться в нужный момент. - Итак, часть, принадлежавшая Джону, должна вернуться в семью? - Да, именно так. - И ты считаешь меня виновной в том, что этого не произошло до сих пор? |