Книга Семь грехов куртизанки, страница 78 – Сьюзен Донован, Селеста Брэдли

Когда Хетти ушла, я заметила, что с соседнего тюфяка на меня настороженно поглядывает другая женщина. Я дружелюбно улыбнулась ей. Она придвинулась ближе.

— Первый раз слышу, чтобы Хетти смеялась, — удивленно проговорила узница. — И она тебя не избила.

Я сложила руки на коленях.

— Я нахожу, что мисс Хетти весьма выразительная собеседница.

Женщина нахмурилась.

— Кому ты насыпала соли на хвост, что тебя закрыли?

Я перевела для себя ее слова. Кого ты так разозлила, что тебя посадили в тюрьму? Мне всегда хорошо давались языки.

Я вздохнула.

— Его называют лордом Б… Когда-то мы были друзьями, но он предал мое доверие. Теперь он решил уничтожить меня, чтобы завладеть большим богатством.

Собеседница смотрела без особого понимания, но я продолжала:

— Меня обвиняют в том, что я якобы убила своего любовника. Если меня повесят, я не унаследую денег, которые он мне завещал. Лорд Б. сможет жениться на дочери моего любовника и прибрать все богатство к рукам.

Женщина захлопала ресницами.

— Похоже, ты вляпалась не на шутку.

— Да, это точно. — Я помассировала разболевшуюся голову. — Ирония в том, что недавно я начала понимать, как пуста жизнь, которую я себе выбрала. Я стала задумываться о том, как ее изменить. Праздное существование, построенное на блуде, деньгах и славе, слишком тонкий лед, чтобы по нему кататься. Все, что происходит со мной теперь, уходит корнями в прошлое. Понимаешь, я сама принимала решения. И это привело к тому, что у меня нет влиятельных друзей, на которых я могла бы опереться. У меня нет железной репутации, за которой я могла бы укрыться. Та самая свобода, которой я всегда дорожила, делает меня теперь уязвимой.

Я посмотрела сквозь грязные окна в тускнеющее небо.

— Боюсь, для меня пришло время пожинать то, что посеяно. — Я вздохнула и обратилась к более насущным проблемам. — Судя по небу за окном, наступает ночь. Где получают тюфяки?

Женщина нахмурилась.

— Их берут.

— О! — Я окинула камеру взглядом, но все тюфяки были заняты. — А свободные есть?

Женщина покачала головой.

— Можешь выдернуть из-под Берты. Она сумасшедшая и все равно не заметит. — Она задумчиво почесала грязную шею. — Хотя утром может убить тебя за это.

Я резко вдохнула.

— Пожалуй, я просто лягу на лавку. У меня чемодан вместо подушки.

Женщина забарабанила пальцами.

— Что у тебя там?

Я улыбнулась.

— Это мои вещи. Они принадлежат мне. Берта не единственная, кто может незаметно подкрасться к человеку ранним утром.

Моя улыбка сделалась немного зловещей.

Женщина отпрянула.

— Это верно.

Она спешно вернулась к своему тюфяку и села на него, поглядывая на меня с удивлением и уважением. И правильно сделала. На вершину полусвета не выбиваются те, кто не может выдержать конкуренции. Пусть я в тюрьме, но все равно могу подняться на вершину.

На вершину навозной кучи.

Мне нужна была моя кровать. Мне нужна была моя свобода.

Мне нужно было, чтобы Сударь пришел и сказал, что все будет хорошо.

Но он не приходил.

Бостон

Стук был таким тихим, что Пайпер едва расслышала его.

— Что? — рявкнула она, прыгая по комнате на правой ноге, воюя с пряжкой на левой туфле и одновременно озабоченно поглядывая на часы.

У нее было ровно пять минут, чтобы подняться наверх и встретить членов совета директоров. Ее темно-синий пиджак испачкался в шерсти. Она не могла найти своих сережек.

Стук раздался снова.

— Входите! Господи!

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Мика. Раздражение Пайпер внезапно улетучилось.

— Я не вовремя? — Он несмело улыбнулся.

— Извини, что кричала. Я так рада тебя видеть! Скорее. Закрой дверь.

Пайпер опять нырнула в свою большую сумку, почти уверенная, что утром бросала туда сережки — вместе с туфлями, упаковкой экседрина [41] и бутылкой «Пино Гри» [42] . Сережек она не нашла, зато раскопала маленький подарок, который планировала вручить Мику вечером. Почему бы не сделать это сейчас?

— Держи, — сказала она, протягивая коробочку одной рукой, а второй продолжая перерывать сумку в поисках сережек.

Может, стоит забыть о них? Сегодня у нее просто показ экспозиции сотрудникам и членам совета. Кому какое дело, в серьгах она или нет?

— Хочу, чтобы это было у тебя.

Пайпер посмотрела на Мика и улыбнулась.

Тот вошел в комнату и обогнул стол.

— О, спасибо! — сказал он. — Открывать сейчас?

— Может быть, позже. Я хочу видеть твое лицо, когда ты откроешь, но сейчас я ужасно опаздываю.

Мик рассмеялся.

— Без проблем.

Он сунул коробочку размером с колоду карт в карман брюк.

Пайпер отпила из бутылки.

— Хочешь вина?

— Может быть, позже.

Мик зашел за спину Пайпер, убрал ей волосы на одну сторону и нежно помял в пальцах мочку ее уха. Потом она почувствовала на затылке его теплое дыхание, и он продел золотой штырек в проколотую дырочку.

— Полагаю, ты это искала?

Она хихикнула и выпрямилась, машинально прислоняясь к Мику и закрывая глаза. Хотелось лишнюю секунду насладиться ощущением его надежного тела.

— Где ты их нашел, Мик?

— Здесь, на твоем письменном столе, — ответил он, убирая волосы с другой стороны и продевая вторую сережку в другое ухо.

— Спасибо огромное. Я такая растеряша.

Пайпер повернулась к нему лицом и, хотя на губах у молодого человека играла приятная улыбка и он сногсшибательно выглядел в парадно-выходной рубашке с открытым воротом и в широких вечерних брюках, почувствовала что-то неладное. Красивые голубые глаза Мика были затуманены.

— Мик?

— Я знаю, что ты опаздываешь. Просто хотел пожелать удачи.

Он скользнул ладонями по округлостям ее бедер, но она не купилась на это.

— Что такое?

— А, черт, — сказал он, потирая подбородок и отводя глаза. — Я сегодня опять говорил с людьми из «Компаса», любимая.