Онлайн книга «Любовники»
— Располагайтесь. Вот белье, полотенца… А вот сюда, — он указал на комод, — можете сложить свои вещи. — Его нервозность выдавало это «вы», от которого пока ни он, ни она не могли окончательно отвыкнуть. — Вы найдете ванную? Не заблудитесь?.. — Константин Константинович… Вы не сожалеете о том, что сделали? — спросила Дина, не глядя на него. — Дина… Если я и волнуюсь, то совершенно не по этому поводу. — А по какому? — Она подняла на него глаза и в тот же миг поняла всю глупость своего вопроса. — Не скажу, — засмеялся Костя. — И вообще, вы домой пришли? Вот и будьте как дома. — А вы? — снова вырвалось у Дины. — И я буду как дома. — Он улыбнулся, провел ладонью по ее обнаженной руке и вышел, прикрыв за собой дверь. Дина постояла какое-то время, потом снова огляделась и принялась распаковывать сумку. Дома так дома! — решила она. Уж если в общежитии она могла чувствовать себя как дома… Дина застелила постель, потом взяла свои банные принадлежности и пошла в ванную. — С легким паром! — сказал Костя, когда Дина с полотенцем на голове, в шелковом халатике и тапочках с меховой опушкой вошла в кухню. — Спасибо, — сказала она. — А я вот ужин решил соорудить. Вы не против? — Против, — нахмурилась Дина. — Я могу это сделать сама. Вам нужно поберечь ногу. — Ну уж нет! — засмеялся Костя. — Мне пора привыкать к нормальной жизни двуногого человека. — Но вы все равно поосторожней, — попросила Дина. — Хорошо. Пока я еще не совсем двуногий, разрешаю вам помочь мне. Берите вот это и это и несите в гостиную. В гостиной на журнальном столе горела свеча и было накрыто на двоих. — Я сейчас, — сказала Дина. Она надела новое летнее платье, сшитое мамой и приберегаемое для поездки на море, в котором Костя еще не видел ее, и расчесала влажные волосы, чуть потрепав их за концы, чтобы хоть немного просушить. Костя накладывал еду в тарелки и откупоривал шампанское. Дина кивнула на магнитофон: — А что вы слушаете? — Много чего… А что любите вы? — У меня никогда не было магнитофона, только пластинки… Я люблю Эмиля Димитрова, Лили Иванову… Ну и вообще всю зарубежную эстраду. Французов люблю. — А англичан? — улыбнулся Костя. — Наверно, я не знаю их. Хампердинк… Он англичанин? — Хотите послушать англичан? — Костя как-то хитро глянул на Дину. — Да, хочу. Я люблю музыку… Я даже уроки всегда под музыку делала, так что можете меня не спрашивать. — Это просто замечательно! Я под музыку живу! Он поднялся с дивана, открыл тумбу, на которой стояли магнитофон и проигрыватель, и Дина увидела невероятное количество пластинок и коробок с пленками. — Вот это да! — не удержалась она. Костя усмехнулся: — Здесь едва ли не большая часть моей зарплаты. Не могу отказать себе, если Мишка вдруг предлагает что-то новое. Зазвучал гитарный перебор, и вступили мужские голоса: «Yesterday… all my troubles seemed so far away…» — Это «Битлз», я их знаю, — сказала Дина. — Нравятся? — Вообще-то да, но я мало их слышала. На моих пластинках есть две песни… Красиво… но за живое не берут. — Вот как? А что вас берет за живое? — Не знаю… так сразу не могу сказать… Вот возьмет что-нибудь, я вам дам знать, хорошо? — Отлично! — В глазах Кости снова появилось выражение удивления и восхищения. Дину смущал и волновал его вид: распахнутая на груди рубаха с короткими рукавами, голые ноги… точнее, одна голая, а другая в посеревшей скорлупе гипса. Дина старалась смотреть именно на эту, замурованную, ногу, чтобы не слишком волноваться от вида полуобнаженного мужчины, который был ей так небезразличен… Костя сидел откинувшись на спинку дивана и смотрел на Дину. Но стоило ей поднять взгляд, как он отводил свой и принимался сосредоточенно следить за дымом, вьющимся над сигаретой. — У вас есть планы на каникулы? — спросил он, не найдя другого повода прервать затянувшуюся паузу. — Я собиралась поехать на море. — Дина обрадовалась тому, что нашлась тема, на которую можно поговорить и которая развеет сгущающееся электричество. — И что, когда едете? — Костя постарался произнести это непринужденным тоном. — Я никуда не еду, — сказала Дина, удивляясь такому вопросу. — Что ж вы, без каникул останетесь? Дина не ответила. Она поняла, что, если разговор пойдет в том же духе, они оба будут блуждать по лабиринту взаимных реверансов и ложной деликатности, пока не забредут в тупик. Она отвела взгляд, сделала вздох, чтобы сказать все, что думала о наступившем моменте, об их пустой болтовне, прикрывающей неловкость… Но не сказала ничего, выдохнула и, посмотрев на Костю, поднялась, пересела на диван, взяла его руку и поднесла к своей щеке. * * * Дина проснулась. За окном стояла глубокая ночь. Это ощущалось по особой глухой тишине, которая длится лишь очень короткое время. Но в комнате не было темно — просто синий полумрак. Наверное, небо ясное, много звезд или луна яркая. Ее щека лежала на груди Кости, его руки обхватили ее, и она ощущала напряжение в них. Дина подняла голову. Костя смотрел на нее и улыбался. — Ты не спишь?.. Почему? — спросила Дина. Костя еще крепче прижал ее к себе. — Не могу… Не хочу. — Я тоже думала, что не смогу заснуть рядом с тобой… — Ты устала. — Да… наверно. Но я уже отдохнула… И хочу снова целовать тебя. И хочу уставать от тебя без конца… без конца… И хочу, чтобы ты от меня уставал… Дина вспомнила, как они целовались на диване, как потом Костя молча взял ее за руку и привел в спальню, как они раздевали друг друга, как она едва не лишилась чувств, когда увидела его обнаженным, а потом опять — когда его руки коснулись ее… Он сидел на постели, а она стояла перед ним нагая, и его руки блуждали по ее коже, словно руки скульптора, которые торопливо лепили тело для Дининой души, готовой вот-вот упорхнуть на небеса. А потом они наперебой ласкали друг друга и плакали от восторга, который был выше их сил… А потом Костя сказал, что не хочет «все испортить». — Давай подождем немного, когда я стану двуногим. А Дина сначала не поняла, о чем он, а потом сказала, что может ждать сколько угодно, но ведь обниматься же они могут… — Конечно, — сказал Костя, — мы будем обниматься и целоваться, и для нас не будет никаких запретов… |