Книга Один - ноль в пользу женщин, страница 3 – Мелисса Джейкобс

– Вот пять долларов. Спасибо, Джон! – Магазин выставляет мне счет, но я все равно оставляю портье чаевые для посыльного.

– Из химчистки что-нибудь привезут? – спрашивает Джон.

– Нет.

– Какие-нибудь покупки?

– Никаких.

Моя жизнь не текла бы так гладко без этого человека. Терпеть не могу, когда Джон уходит в отпуск. Для меня он не просто портье, и я плачу круглую сумму, чтобы он максимально заботился обо мне. Мне нравится думать, что его отношение ко мне осталось бы прежним, даже если бы я не вручала ему по триста долларов на Рождество и по двадцатке за каждую отдельную просьбу. А вдруг я ему совсем не нравлюсь и он просто делает свою работу? Вдруг он считает, что я ненормальная? Все может быть.

– Доброе утро, Лекси!

– Доброе утро, Патрик.

– Гранд-латте с собой?

– Да, пожалуйста!

Патрик работает в моей любимой кофейне. Она находится в противоположной стороне от офиса, но я люблю по утрам пройтись по Риттенхаус-сквер. В Филадельфии пять скверов, сохранившихся еще со времен плана Уильяма Пенна по созданию «зеленой столицы». Риттенхаус-сквер – это парк, растянувшийся на два квартала в длину и в ширину. Деревья, скамейки, статуи, ухоженные клумбы и зеркальный пруд делают его похожим на Плас де Вож – его парижского собрата. Вокруг расположены кафе и высокие современные дома – мне кажется, мистеру Пенну понравилось бы, даже если изначально он не планировал этого.

Кафе «Оз» находится в юго-западном конце сквера, и каждый раз, когда я захожу сюда по утрам, меня обслуживает Патрик. У этого парня очень грамотная речь и, насколько мне удалось разглядеть, всего одна татуировка. Я даже думала, не взять ли его на работу. Но кто тогда будет готовить мне латте по утрам?

– Доброе утро, Вип! – Так меня называют в «Голд груп».

– Доброе утро, Младшенький!

«Младшенький» – это тоже должность в нашей компании. Сейчас ее занимает Майк Дибьоно. На самом деле он младший менеджер по работе с клиентами, но как новый сотрудник должен сидеть за столом в приемной и отвечать на звонки. Я против того, чтобы в офисе работал автоответчик. К тому же это отличная школа для новичков, стимул как можно быстрее сделать карьеру в нашей компании.

– Вип, вам звонили уже несколько раз. – Младшенький протягивает мне розовые листочки. – Сейчас девять восемнадцать. Я уже начал волноваться.

– Я в порядке.

Я люблю свой офис. Здесь напротив стеклянного кофейного столика стоит коричневый кожаный диван. На стенах, выкрашенных в лососевый цвет, висят мои дипломы и фотографии с различных мероприятий. Стол у меня не обычный, офисный, а старомодный, письменный. И сижу я не на безликом стуле на колесиках, а на творении эпохи Людовика XV с высокой спинкой. Честно говоря, я купила его за двадцать пять долларов на аукционе, но об этом никто не знает.

В углу стоит большой шкаф для документов, который я изначально заказывала по каталогу, но мне удалось вдохнуть в него жизнь с помощью банки лака и тряпки. На полу – от моего стола до кофейного и дальше до двери – лежит главная достопримечательность кабинета: ковер леопардовой расцветки. Моя кредитная карточка не выдержала бы такой покупки, поэтому, если честно, это не ковер, а покрывало, которое я обнаружила в комиссионном магазине моей мамы.

Одну из стен моего кабинета занимают большие окна. «Голд груп» находится на двадцать четвертом этаже башни «Экзекьютив тауэр», и из моего офиса открывается прекрасный вид на центральную часть Филадельфии. С такой высоты наш город, особенно по ночам, похож на тихую деревушку.

Стоя у окна, я вспоминаю, как выглядели приглашения на мою свадьбу, но тут раздается сигнал интеркома и слышится голос Младшенького:

– Вип, ваша мать на пятой линии.

– Передай ей, что у меня ленч.

– Но сейчас всего десять тридцать.

– Тогда, будь добр, скажи, что я на совещании.

Я снова возвращаюсь к своим мыслям. Я отвлеклась в тот момент, когда пыталась вспомнить текст приглашения. У моих родителей теперь свои семьи, и я никак не могла решить, в каком порядке располагать имена.

– Вип! – Это снова Младшенький.

– Да?

– Грейс Харт на седьмой линии.

– Я на совещании!

Так как же все-таки там было написано? «Мистер и миссис Джеймс и мистер и миссис Нортштейн…» Нет, не так.

Снова гудит интерком.

– Лекси? – тихо спрашивает Младшенький.

– Да?

– Звонит Лола Брэвиа. Вы на совещании?

– Да, спасибо.

«Лео и Мэри-Энн Джеймс и Глория и Говард Нортштейн имеют честь пригласить вас…» Нет, опять не так.

– Лекси? – нерешительно зовет меня Младшенький.

– Да?

– Лола говорит, что встала в этот loca [2] час, чтобы удостовериться, в порядке ли вы, и не верит в совещание. Но даже если это правда, вы должны взять трубку и хотя бы поздороваться с ней.

Loca час? Уже одиннадцать утра!

– Майк, – спокойно говорю я, – скажи ей, что тебе нельзя меня беспокоить и ее эмоциональное послание ты передашь позже.

– Хорошо, – соглашается он.

Я пытаюсь вспомнить, как выглядели приглашения: темно-коричневые буквы на бежево-сером фоне и глянцевый край, украшенный бледно-розовым бантом.

– Вип!

Стиснув зубы, я призываю себя к терпению.

– Да?

– Вам принесли корзину со сладким.

– Отнеси ее в буфет для сотрудников.

– Не хотите узнать, от кого она?

– Открой карточку и прочитай.

Ни секунды не сомневаясь, Младшенький вскрывает конверт и в буквальном смысле вторгается в мою жизнь… Я слышу через интерком, как он вздыхает.

– «Сегодня я думаю о тебе. Миа». Как мило! Вип, а почему именно сегодня? Ведь день рождения у вас в другой день. Какая-нибудь памятная дата?

– Нет, – потеряв терпение, кричу я в интерком. – Нет!

Опускаюсь на диван, расстроившись, что подруги не дают мне забыть о том, какой сегодня день. Был бы. Мог бы быть. Но не стал. На столе снова гудит интерком. Майк откашливается:

– Лекси?

– Младшенький, – твердо говорю я, – пора бы уже все понять. Пожалуйста, больше никаких звонков, пока я сама не скажу.

В ответ из интеркома раздается голос:

– Скажи ей, что хватит быть стервой.