Книга Ненавидеть нельзя любить, страница 41 – Ольга Петрова

Через час друзья сидели в просторной кухне у Потаниных-старших: после шумной встречи с Костиными родителями сумели наконец остаться вдвоем. Костя был за хозяина. Он разливал борщ, заправлял его сметаной и не замолкал ни на минуту, рассказывая о проделках маленькой Катюшки. Наконец, намазав хлеб горчицей и откусив огромный кусок, потребовал:

– Рассказывай, зачем в Питер летишь.

Валерий растерялся от того, как резко друг сменил тему. Он отложил ложку и отодвинул тарелку. Теперь нечем было занять руки, и он тоже начал намазывать горчицу на хлеб. Костя, с аппетитом доедая борщ, посматривал на Немировского.

– Ты как-то ешь в неправильной последовательности. Хлеб с горчицей едят вприкуску к борщу, а не как отдельное блюдо. Кстати, Настя у меня сама делает горчицу. Закачаешься. Добавляет туда орехи, какие-то пряности, такой не купишь. Приезжай в гости, откормим тебя, а то ты какой-то дохлый.

Немировский откусил приготовленный бутерброд и скривился.

– Горько.

– Еще бы не горько, – рассмеялся Костя. – Не грызи пока, сейчас я второе положу, потом будешь с горчицей. Ты давай рассказывай, отчего смурной такой.

С трудом, подбирая слова, Валерий сухо и без подробностей рассказал о встрече с Ольгой, о разговоре с Диной и обо всем, что произошло потом.

– Значит, вас с Русиком снова Бог свел, и снова вас друг к другу кинуло, – задумчиво произнес Костя, не сводя с друга глаз.

– Я тебе этого не говорил, – огрызнулся Валерий, чувствуя странную неловкость. Обсуждать то, что произошло в гостинице у них с Ольгой, он не собирался даже с Костей.

– А мне об этом и говорить не нужно. Я, когда еще в школе увидел на физкультуре, как вы идете рядом с полосы препятствий, понял, что моя карта бита, появился человек, ради которого Ольга пойдет и в огонь, и в воду. – Костя грустно усмехнулся. – Понимаешь, Валерка, вы созданы друг для друга. Между вами все время словно энергетическое поле образуется, так и ждешь вспышки молний. Я это еще в детстве почувствовал.

– Ты почувствовал, я почувствовал, а она меня видеть не хочет, слышать обо мне не желает. В первый момент я думал – все, рухнула преграда, что она выстроила за десять лет, а потом вижу – нет. Смотрит холодными глазами, прикоснуться к ней страшно – чужая.

В голосе Валерия звучали горечь и обида.

– Ты сам виноват в том, что так все случилось. До сих пор не могу понять, как ты после Ольги на Динку позарился. Они же рядом не стояли. – Костя покачал головой и замолчал, словно собираясь с силами. – Я обещал Ольге никогда не рассказывать тебе об этом, но прошло десять лет. Наверное, уже можно, и даже нужно, чтобы ты мог правильнее оценить ситуацию и не винить ее ни в чем.

Валерий занервничал.

– Я и так понимаю, насколько виноват в том, что произошло тогда.

– Насколько виноват, как раз и не понимаешь. Потому что Ольга, добрая душа, постаралась, чтобы вины за собой вы с Диной чувствовали как можно меньше. – Костя тряхнул головой, будто отгонял последние сомнения. – Тогда в Рязань, когда к тебе Дина с новостью заявилась, приехала и Ольга. Ты в лесах был, она меня вызвала на КПП, счастливая такая, я, говорит, решила замуж выйти за Немировского, все лето промучилась без него на Байкале и поняла, что пора нам воссоединиться. Она предлагала мне быть свидетелем на вашей свадьбе. А я слушал ее и замирал от ужаса, вот, думаю, сейчас Дина появится. Она тогда тоже ко мне на КПП приходила, скучно ей было одной в гостинице сидеть, приносила мне яблоки, пирожки, рассказывала, как сильно любит тебя. – Костя с шумом выдохнул и продолжил свой рассказ: – Я Ольгу-то в гостиницу отправил, говорю, сиди в номере и жди меня, разговор есть. Сам побыстрее к мужикам, прикрылся, и в самоход, боялся, что сестры и в гостинице встретятся. Ну пришел, рассказал Ольге про Дину, про твой отпуск. – Костя замолчал.

– А она? – тихо спросил Валерий, ощущая, как внутри него становится холодно и пусто.

– Она сумела взять себя в руки, побелела вся только, глаза стали сухие-сухие, как у раненого зверя. А потом письмо написала и отдала мне, чтобы я тебе показал. Ну про то, что она другого встретила, что замуж собирается.

– Зачем! – с ужасом от осознания произошедшего воскликнул Валерий.

– Чтобы между тобой и Диной не было лишних проблем. Чтобы ты женился, не мучаясь от того, что бросишь Ольгу. Я так теперь понимаю, она приняла решение и гордо отошла в сторону, – ответил Костя.

– Но ведь она действительно вышла замуж! – закричал Валерий. Он чувствовал, что ему не хватает воздуха.

– И развелась почти сразу же. И уехала в Питер. – Костя смотрел в глаза другу и понимал, насколько тому тяжело от его слов, и все-таки закончил: – И десять лет избегала встреч с тобой. Боюсь, Немировский, что вы до сих пор любите друг друга. От этого не убежишь. Да, еще один момент. Прочитав ее послание, я предложил ей выйти за меня замуж. Она отказалась. Теперь все. – Костя опустил голову. Разговор вымотал его, он ощущал себя опустошенным. Жутко разболелась голова.

– Зачем она это сделала? – Валерка бессмысленным взглядом смотрел перед собой.

– Чтобы ты мог жить дальше, – с трудом ворочая языком от головной боли, выдавил Костя. – Я ведь тоже тогда всерьез опасался, что ты наложишь на себя руки.

– А теперь не боишься? – Немировский недобро взглянул на друга.

– Теперь нет. Ты старше, мудрее. Жизнь многое расставила по местам. Езжай в Питер, обдумай все, попытайся вернуть ее.

– Стоп! – Валерий вскочил со стула, больно ударившись коленкой. – Она же родила сына. Если никого у нее не было в сентябре, откуда же взялся ребенок?

Костя с сочувствием посмотрел на Немировского:

– Я думал об этом тогда. Я-то знал, что она выдумала эту новую любовь. Наверное, она тоже была беременна, когда приехала в Рязань. А тут с такой же новостью семнадцатилетняя сестра, за которую, кстати, тебя и посадить могли, если бы ты на ней не женился.

– Ты хочешь сказать, что это мой сын? – Валерий без сил упал на стул. – Налей мне чего-нибудь.

– Водки или валерьянки? – поднялся Костя со своего места.

– Ты догадывался обо всем и молчал? – Немировский говорил теперь чуть слышно. Казалось, у него сел голос.

– Я и сейчас не знаю ничего наверняка. Да, я думаю, что Кирилл – твой сын, поэтому-то его никто из нас никогда не видел. Возможно, парень похож на тебя.

Костя накапал в стакан с соком резко пахнущую жидкость:

– Лучше валерьянки, тебе нужна ясная голова.

– Она сказала, что у сына папины глаза. – Валерка выпил залпом и скривился. – Как она могла столько лет скрывать, что у меня есть сын?!

– Не факт, что он твой сын, не забывай, что это только наши с тобой предположения. А потом, как бы все это выглядело? Ты бы бросил ее бездетную сестру, ради счастья которой она и пошла на все эти жертвы? Принять тебя Ольга бы не смогла, такое не прощают. Во всяком случае, нужно было время, чтобы все страсти улеглись.