Книга Секреты удачи, страница 96 – Аманда Браун, Дженис Вебер

— Но на этом рейсе нет первого класса, — заметил жиголо Харлан.

— В таком случае следовало лететь собственным самолетом. Или арендовать. Но вы не представляете, что учудила Ларетта Бок. Она подала суп из лобстера в чашках для консоме! — От хриплого гогота Пегги даже люстра качнулась.

— Мы еще не рассматривали ваше заявление, Ли, — заметила Дюси. — Перед вами в списке было так много незаурядных людей.

Тейн пожала руку Ли. Она все еще была под впечатлением того, что Ли просто подарила ей ожерелье, не задавая лишних вопросов:

— «Было» — ключевое слово, дорогая.

— Не подавай даме ложных надежд, Твинки, — раздраженно вмешалась Дюси. — Все определит «Маскарадиа-дюсиана».

За столом повисло молчание. Пиппа подала красный виноград и французские шоколадные трюфели.

— Я с таким нетерпением жду бала, — тараторила Пегги Стаутмейер, набрасываясь на шоколад. — Я наряжусь соколом. А какой у вас костюм, Ли?

— Это секрет, мадам. — Ответ Пиппы вызвал еще один гневный взгляд ее матери.

— Ф-фу! Что у вас за костюм, дорогая? — спросила Пегги у Тейн.

Тейн, возвращая себе крупицу былой магии, выдержала паузу, дабы подогреть напряжение:

— Я буду Марией Антуанеттой.

Харлан оторопел:

— Никогда не слышал о такой машине.

Дюси погрозила ему фруктовым ножичком:

— Если она хочет нарядиться Марией Антуанеттой, пускай.

— Сожалею, моя прелесть, — дважды солгал Харлан.

— А я буду Афродитой, богиней весны, — заявила Дюси. — Прошу всех: информация не должна покинуть пределы столовой. Это очень сложный костюм. Моя портниха корпела над ним целую неделю.

— И о такой машине я не слыхал… — пробормотал Харлан. — «Афродита»… «мария-антуанетта»…

— Почему я должна явиться в костюме автомобиля? В автомобильных нарядах будет весь… — Дюси бросила взгляд на другой конец стола. — Одно исключение — Мария Антуанетта. Отчего ты пренебрегла моей просьбой, Твинки?

Тейн перебирала пальцами любимое ожерелье:

— Я не автомобиль.

«Туше, мамочка!»

Дюси, надувшись, молча слушала, как Тейн описывает каждый шов своего винтажного парижского платья. Парик и туфли прежде носила принцесса Бельгии, возлюбленная Листа.

— В моем наряде не хватает только одного предмета, — завершила рассказ Тейн. — Прекрасной антикварной броши для лифа.

— Броши? — проворчала Дюси. — Твой обморок только что подарил тебе бриллиантовое ожерелье.

— Вы должны заглянуть в «Курьякин», — посоветовала Ли. — Я бываю там раз в неделю. У них самый роскошный выбор.

— А почему бы вам, девочки, не совершить завтра небольшую вылазку? У меня заседание членского комитета, которое продлится целый день. — Следующие двадцать минут Дюси рассказывала о поездке в Нормандию. Харлан в это время пытался заигрывать с Ли; Пегги Стаутмейер доедала шоколад. Ленч завершился ликером и кофе.

— Нельзя ли мне хоть одним глазком заглянуть в ваш двор перед уходом, Космо? — попросила Дюси.

— Нет. — Пиппа решительно отодвинула ей стул. — Вы и так засиделись.

— Какая наглость! — в очередной раз возмутилась Тейн.

Дюси лишь рассмеялась:

— Твинки, расслабься! — Она подхватила Пиппу под руку и увлекла в холл. — Тейн стала невыносима, — прошептала она. — Слава Богу, я могу на денек повесить ее на Ли.

— Мне мадам Уокер кажется совершенно нормальной.

— Мой дорогой мальчик, она стукнула своего мужа канделябром по голове. Из-за нее корейская массажистка угодила в больницу. Она голыми руками задушила организатора свадьбы. И все из-за никудышной доченьки. Мне никогда не нравилась эта девчонка. Коварная шлюха, еще с пеленок.

— Полагаю, она вас тоже недолюбливала.

Дюси прижала руку к груди:

— Вы в этом уверены?

— Да. Всего доброго, мадам Деймон. — Пиппа бесстрастным взором проводила компанию, отбывшую в «бентли».

В ту же секунду как захлопнулась дверь, Ли спросила:

— Мы выжили?

— Да. Вдобавок вы получили новую подругу.

— Да. Но вы вели себя ужасно, Космо.

— Специально, сеньора. Легенда гласит: мадам Уокер обожает чужие дурные манеры. Я изо всех сил старался ей угодить.

— Вы и она — единственные из всех, кого я знаю, не боитесь Дюси.

— Благодарю. Я горжусь этим.

Ли пошла наверх готовиться к визиту доктора Зеппелина, а Пиппа отправилась поднимать шторы на окнах «Каса-Боус». В кухне она с удивлением обнаружила Коула — он мыл посуду после ленча и в фартуке выглядел чертовски соблазнительно.

— Очередной триумф, Космо?

Она взяла полотенце:

— Я бы так не сказал. Нет. — Она задумалась.

— Позвольте-ка… — Он вдруг обнял ее, не совсем по-братски. Много дней они общались с предельной профессиональной учтивостью, и это было равносильно подвигу. — Вы были неотразимы! А кто та Снежная королева с завивкой?

— Тейн Уокер.

Он чуть не выронил тарелку. Ее мать! Неудивительно, что Пиппа не в себе.

— Она здесь проездом?

— Она придет на бал.

В кухню ворвался Мосс. Бизнес, которым он занимался в библиотеке, не улучшил его настроения.

— Что эти лодки делают в моем бассейне, Космо?

— Это гондолы, сэр. Для гостей.

— Не важно. У меня нет полиса страхования ответственности. — Мосс гневно взглянул на Коула. — Снимите фартук! Вы мой персональный помощник, а не посудомойка.

И прежде чем Пиппа успела толком поблагодарить, он уволок Коула прочь. В изнеможении она побрела в свою комнату. Она испытывала и облегчение, что Тейн не узнала ее, и обиду, что та не разглядела истины сквозь новую стрижку, усы и очки. Мама постарела. Лицо и фигура Тейн по-прежнему безупречны, но огонь в глазах погас. И без него она казалась жалкой и бездомной. Она все еще была достаточно наблюдательна, чтобы опознать ожерелье Пиппы; с другой стороны, она так же легко поверила, что Пиппа заложила его.

В дверь постучала Керри:

— Мо, иди присмотри за шатрами.

Вместо этого Пиппа села в «мазерати» и помчалась в пустыню, где до одурения тренировала «полицейский разворот», вспоминая Коула в фартуке, переворачивающего омлет. Когда грезы стали совсем нескромными, она вообразила его с любовницей. Если это не то, о чем она подумала, почему он ничего не объяснил? «Потому что думает, что ты мужчина, идиотка». О, верно. Пиппа представила Тейн в костюме Марии Антуанетты. Несмотря на общее подавленное состояние мамы, одно было ясно: разверзнется ад кромешный, едва она узнает шатры Розамунд.