Книга Розовое гетто, страница 76 – Лиз Айлэнд

Я сочувственно покивала:

— Боже мой!

Андреа подняла голову:

— Все еще хуже, чем «Боже мой», Ребекка. В сопроводительном письме я долго и нудно расписывала, что работаю в одном издательстве целую вечность, а теперь вот ищу работу, которая наконец-то позволит мне проявить себя. И Мерседес зачитала все это вслух.

— Кошмар.

— А самое ужасное, в объявлении компания выглядела золотым дном! Я думала, что посылаю резюме в один из лучших издательских домов, где меня ждут деньги и престиж. — Андреа передернуло. — Кэти Лео пора переквалифицироваться в писательницы. То, что она сочинила для объявления, выдумка чистой воды.

— И что сказала тебе Мерседес?

— Более чем достаточно.

— Она тебя уволила?

— Нет… но ты знаешь Мерседес. Убеждала меня, что я очень ценный сотрудник, а она сама крайне разочарована тем, что я недовольна своей работой, и выразила надежду, что на самом-то деле я увольняться не собиралась.

Я обдумала ее слова.

— Знаешь, Андреа, непохоже, что ты в заднице. Скорее все выглядит так, словно она пыталась… ты понимаешь, подбодрить тебя.

Андреа закатила глаза:

— Что ты несешь? Она знает, что здесь я как муха в паутине. Теперь ей известны мои намерения. За мной будут наблюдать, меня будут мучить, а потом казнят. Если меня будут посылать на конференции, то только в Северную Дакоту. А когда я подумаю, что реабилитировалась, петля затянется. Именно тогда меня и вышибут.

Она видела себя Жаном Вальжаном [92] издательства «Кэндллайт».

— Может, Мерседес говорила правду, — не согласилась я.

— Ой нет. Я обречена. Мне суждено потерять работу, квартиру. Я не только не смогу жить в Куинсе — придется возвращаться в родительский дом. И мне еще повезет, если найду работу на переборке овощей. Я умру старой девой.

— Старых дев больше нет. — Одна из авторш Андреа писала очень популярные дамские вестерны.

— Просто их больше так не называют. — Она стукнула себя в грудь. — Может, я положу начало тенденции. Верну к жизни категорию жалких, потерявших надежду женщин среднего возраста.

Я попыталась представить себе Андреа старой девой нынешнего дня. Зазу Питтс [93] с маленьким ротиком.

— Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты преувеличиваешь.

— Ха!

— Подумай об этом. У Мерседес было твое резюме. Возможно, не один день. То есть ей хватило времени посидеть и подумать, что с тобой делать. И вместо того чтобы сразу уволить тебя, она позвала твоих непосредственных начальниц и устроила этот спектакль.

Андреа скрестила руки на груди.

— Просто хотела посмотреть, как я корчусь от стыда.

— Есть и другое объяснение.

— Какое?

— Она действительно не хотела тебя терять.

Я бы не удивилась, если бы меня обгавкали, поставив в укор мою излишнюю доверчивость. Вместо этого Андреа долго молчала, словно обдумывала мои слова.

— Шутишь?

— Нет, я серьезно. Она заинтересована в том, чтобы ты осталась. Ты хороший редактор. Если бы не твоя помощь, я бы за эти месяцы давно пошла ко дну. — Я сказала чистую правду. Андреа, при всей ее резкости, помогла мне удержаться на плаву.

— Но она знает, что я хочу уйти!

— И что? — Я пожала плечами. — Многие ищут работу получше. Ты не заметила, как чертовски хорошо выглядела Мэри Джо через день или два после того, как в «Ка-эм» появилось объявление о том, что издательству «Эйвон» требуется ведущий редактор?

— Да ладно.

— Так и есть! И вспомни: после ухода Касси Мерседес сказала, что не хочет, чтобы это повторилось. Возможно, говорила от души.

Мы обе посидели, переваривая вероятность того, что являемся ценными кадрами и Андреа вызвали к заведующей редакцией не только для того, чтобы публично высечь. Мысль эта грела душу. У Андреа вроде бы глаза блеснули от слез.

А может, и нет. Может, она просто увидела пакет с драже на столе.

— Господи Иисусе! Два фунта?

Я кивнула, пристыженная.

— Отвратительно! — воскликнула Андреа. — Поделишься?

Я протянула ей пакет, и она, сев, скрестила ноги. Высыпала на юбку половину.

— Люблю эти конфетки.

— Мне требовалась шоколадная терапия, — попыталась оправдаться я.

— Правда? А что с тобой произошло?

Я замялась. Признаваться не хотелось.

Но Андреа не отставала.

— Колись. Не могло у тебя быть хуже, чем у меня.

Я приняла вызов. Рассказала ей все. И реакция Андреа очень даже меня порадовала. Глаза у нее вылезли из орбит, когда я делилась подробностями отношений с Флейшманом, с губ срывались грязные ругательства, когда я анализировала поведение Уитерби, и она признала, честно и откровенно, что платье на мне ужасное. А уж когда дело дошло до событий в японском ресторане, у нее просто отвисла челюсть.

— Писец, — наконец заключила она.

И я не могла не согласиться.

Она вновь заправилась драже.

— А чего ради ты вообще улеглась в постель с Дэном? Я думала, ты бережешь себя для мужчины в лифте.

— Мужчина в лифте — несбыточная мечта. Дэн был под рукой.

— Я начинаю думать, что наилучший вариант — как раз недостижимое.

— Ты про воздержание?

По ее телу пробежала дрожь.

— Я становлюсь старой девой. Может, пора завести в квартире нескольких кошек?

Квартира! Я оторвалась от спинки, посмотрела на время в правом нижнем углу монитора. Без двадцати три.

— Черт! Опаздываю!

Я вскочила. Андреа последовала моему примеру. Драже разлетелось по всему кабинету.

— Куда мы идем?

— Мы?

— Ты не можешь бросить меня здесь одну!

И по выражению ее лица чувствовалось, что это так.

— Мы должны посмотреть квартиру вместе с соседкой. У меня только двадцать минут, чтобы добраться до другого конца города и подняться по Девяносто шестой улице.

У Андреа вновь отвисла челюсть.

— Собираетесь жить на Манхэттене?

— Мы только ищем…