Онлайн книга «Жена ловеласа»
|
— Мэгги, дорогая, как ты? — Как ужасно… — Как неожиданно… — Ты получила наше письмо? — О да, большое спасибо, — виновато солгала Мэгги, вспомнив об огромной куче корреспонденции, которую ей вручила Ширли еще в Вене. Письма и телеграммы так и остались в багажнике автомобиля. — Я еще не успела ответить всем… — Ну конечно… Что ж, как я уже говорила в письме, это невосполнимая утрата — не только для нас, но и для всего дипломатического корпуса. — Да, безусловно, — с жаром согласилась Мэгги. — И вы были такой замечательной парой. Китайский черный чай, копченный сосновым дымом. — Просто подарком для нашей службы. — Спасибо. Вы оба очень добры. — Ты прекрасно выглядишь! — Наверное, дело в прическе. — Мэгги нервно запустила пальцы в непривычно короткие волосы. — Надо сказать, тебе очень идет. — Джеффри смотрел на нее пристально — пожалуй, даже чересчур пристально. — Какие у тебя теперь планы? — поинтересовалась Камилла. — Собираешься вернуться в Англию? — Да, вероятно, со временем. А сейчас хочу проехаться по городам, где мы с мужем бывали вместе. — Сентиментальное путешествие? — Скорее попытка избавиться от призрака Джереми. Камилла рассмеялась, коротко и визгливо: — О, Мэгги, я так рада, что ты уже способна шутить! — Я серьезна как никогда, — возразила Мэгги. Почувствовав, как кто-то слегка сжал ее локоть, она обернулась. — Идемте ужинать, — пригласила Элизабет Фэрчайлд. Мэгги осушила стакан и со звоном поставила его на поднос. За ужином ее посадили рядом с высоким молчаливым мужчиной, который когда-то часто общался с Джереми. — Мне очень жаль, что ваш муж скончался, — торжественно произнес он. — Он приносил большую пользу, когда был среди нас. — Затем отвернулся и завел разговор с сидевшей справа болтливой француженкой. Мэгги залпом выпила бокал белого вина. Ей были знакомы подобные бокалы. Все тот же хрусталь. Такая же камчатная скатерть, такие же тарелки с изображением льва и единорога. Она вдруг вспомнила, что сегодня почти не ела, поэтому выпитое спиртное сразу ударило в голову. Как правило, она вообще не пила джин — только вино и херес. — Интересно знать, что ты думаешь об этом вине, Легэ, — сказал сидевший во главе стола Роджер Фэрчайлд. — Его изготовил друг Элизабет. — Я бы не назвала его близким другом, — с усмешкой поправила его супруга. — Просто мы с его женой учились в одной школе. Официант показал мужчине, сидевшему рядом с Мэгги, бутылку вина, отвернув салфетку, чтобы тот мог рассмотреть этикетку. Она заметила надпись «Шато Бос-кьер», выполненную золотом под гербом, увенчанным короной. Официант налил немного и Мэгги. — Interessant, — сказал ее сосед. — Un bouquet exceptionnel… [48] Мэгги жадно выпила консоме [49] и обнаружила, что даже туда добавлен херес. Повернулась к соседу с другой стороны, представленному как директор Парижской оперы. Он хранил ледяное молчание, лишь внушительный кадык двигался вверх-вниз при каждом глотке. — Сейчас как раз начинается оперный сезон, не правда ли? — спросила Мэгги, вновь вживаясь в роль благовоспитанной гостьи на французском приеме. Мужчина повернулся и посмотрел на нее скучающим взглядом: — Да, послезавтра премьера. — Я была в опере лишь однажды, когда мой муж еще здесь работал, — сказала она. — То было специальное представление для принца Чарлза. — Кажется, «Cosi fan tutte ossia La scuola degii amatiti»? [50] Да, помню — это было еще до моего назначения. — А какую оперу вы будете показывать в этот раз? — вежливо поинтересовалась Мэгги. Собеседник поднял повыше к свету бокал с вином. — Этот сезон мы открываем оперой «Отелло». Официант добавил в бокал Мэгги рубиновой жидкости. Сделав большой глоток, она призналась: — Мне всегда было жаль Отелло. — Ах, мадам, — ответил директор, и его кадык спрятался под воротничком, — это все банальная ревность. — А разве вы не находите, что ревность — одно из самых естественных человеческих чувств? — спросила Мэгги, отпив еще вина. — Я полагаю, настоящий homme dn monde [51] должен быть выше этого, — ответил её сосед, вылавливая яйцо в бульоне. — Вы согласны? — Нет, — заявила она, не замечая, что повышает голос. — Он очень сильно любил свою жену, поэтому даже предположение о ее неверности оказалось невыносимым! — Неожиданно лицо собеседника стало расплываться перед ее глазами — Мэгги всхлипывала. Все затихли, а потом она ощутила прикосновение напудренной щеки Элизабет к своей. — Дорогая, — прошептала Элизабет, — тебе, наверное, нужно прилечь. — О нет, я в полном порядке, — весьма неучтиво ответила Мэгги. — Но я действительно не согласна… насчет Отелло и Дездемоны. — Да, да, конечно, — успокаивающе произнесла хозяйка и повела ее в другую комнату. — Полагаю, тебе необходим отдых. Тебе многое пришлось пережить за последнее время. Мэгги легла на жесткий диван, ее грудь тяжело вздымалась. Даже будучи не вполне трезвой, она понимала: произошло нечто ужасное. В комнату зашел посол. — Мэгги, если хотите, — мягко сказал он, — можете переночевать у нас, мы приготовим вам спальню. Уверен, утром вы будете чувствовать себя гораздо лучше. — О нет! — Мэгги в панике села и выпрямилась. — Пожалуйста… Я лучше поеду домой. На следующее утро, спускаясь к завтраку, Мэгги страдала от похмелья и от сожаления о том, как неприлично вела себя предыдущим вечером. Что бы подумал Джереми? Надо хотя бы послать Элизабет Фэрчайлд букет цветов в качестве извинения… Золтан церемонно встал. Она заметила, что усы у него были выпачканы яйцом. — Boldog szuletesnapot, [52] мадам, — сказал он. — О, Золтан, ты помнишь, когда у меня день рождения! — Мне легко было запомнить, — скромно признался он. — Это День венгерской революции. |