Онлайн книга «Жена ловеласа»
|
— Боюсь, придется поехать в больницу, — сказал Золтан. — У меня есть друг в одной. Мэгги сидела у постели Симоны, раздавленная стыдом и чувством вины. Подруга Золтана, с ободранными и забинтованными ягодицами, спала под действием легкого успокоительного. А Мэгги спрашивала себя, как только можно было допустить такое. Она, наверное, уже совсем утратила связь с действительностью. Позволить Симоне рисковать здоровьем и попасть в больницу ради мести человеку, насолившему ей лет пятнадцать назад… Неприятнее всего была необходимость объяснять врачам причину произошедшего. — Это итальянское средство для лечения целлюлита, — солгал Золтан. — У меня нет целлюлита! — возмутилась Симона. — Милая, у тебя большие проблемы с целлюлитом, — настаивал Золтан, ласково поглаживая ее руку. — Потому-то ты и намазала свою попку этим итальянским кремом… — Симона бросала яростные взгляды то на него, то на растерявшегося врача. На полное удаление с ее тела остатков зеленой маски ушло два часа. Мэгги весь день провела в больнице. Иногда она выходила прогуляться по унылым коридорам с выкрашенными в цвет незрелого банана стенами, но под взглядами пациентов чувствовала себя там неуютно. Особенно пристально на нее смотрела одна старушка, сидевшая в каком-то приспособлении вроде железной клетки на колесах. Мэгги ощущала вину, потому что была здорова, богата и зря отнимала время у перегруженных медсестер с маленькими зарплатами, заставляя их заниматься какими-то пустяками вроде зеленого зада Симоны. Симона приоткрыла один глаз и сонно пробормотала: — Мэгги-и… — Симона, прости, я очень сожалею о том, что случилось… Я одна во всем виновата, все наши планы отменяются. Не понимаю, о чем я вообще думала! Симона приоткрыла второй глаз. — Ты шутишь? Мы же только начали веселиться! — И расхохоталась. — Золтан уже отправился к Дьенешу сказать, чтобы изменил состав. — Нет, я не могу этого позволить, — решительно возразила Мэгги. — Можешь, можешь… — Симона совсем проснулась и так громко смеялась, что пациентка на соседней койке посмотрела на нее с упреком. — Только теперь пробовать это чудесное средство будешь ты! В шесть часов пришла медсестра с тележкой, привезла ужин. Каждому выдали большую белую булку и кусок колбасного фарша. Симона изумленно смотрела в тарелку, не веря своим глазам. — Не понимаю я эту страну! Если бы в Риме кто-нибудь принес пациенту в больнице такой ужин, его бы линчевали родственники больного! К счастью, в тот самый миг явился Золтан и вытащил из пластикового пакета жареную гусиную ножку, присланную женой Дьенеша, деревенский хлеб и соленые огурцы. А в кармане у него обнаружилась бутылка палинки. — Вот, совсем другое дело, — обрадовалась Симона, жадно вгрызаясь в мясо. И тут же виновато оглянулась на женщину с соседней койки: — Volete favorire? [131] Новый крем был обещан на следующей неделе. Золтан часто отсутствовал, озаботившись подержанными шинами, и Мэгги с Симоной много времени проводили вместе. — Чем сегодня займемся? — спросила Симона, глядя в окно на серое небо, предвещавшее очередной снегопад. — В этой стране, по-моему, совсем нечего делать, кроме как есть и пить. — Она усмехнулась. — Впрочем, я и не возражаю! — Можно сходить в термы, — предложила Мэгги. Толкнув тяжелую дверь, ведущую в атриум терм «Геллерт», она ощутила на своей руке руку Симоны. — Ой, Мэгги-и, как же здорово! — воскликнула она. — Мы вместе идем в термы. Симона часто поглаживала Мэгги по щеке, обнимала за талию или трогала за плечо — подобные проявления внимания были непривычны для Мэгги, однако вскоре она стала находить эту дружескую интимность приятной. В ее семье это не было принято — выражение взаимной нежности ограничивалось короткими поцелуями при встрече и расставании. Но сейчас, когда Симона бросалась к Мэгги от переизбытка чувств и стискивала в объятиях, она переживала удивительное, неведомое ей ранее чувство принадлежности к некой человеческой общности, где все любят ближних своих и не стесняются выражать любовь. Им выдали коротенькие передники, почти ничего не прикрывавшие. Симона сразу же захихикала. Ее фигура была, как говорят немцы, аппетитной — с соблазнительными округлостями в нужных местах. — У тебя обалденная грудь, Мэгги! — с нескрываемым восхищением сообщила она застеснявшейся вначале подруге. «Да, это чистая правда», — подумала Мэгги. Бюст у нее и в самом деле был не хуже, чем у юной девушки, — наверное, потому что ей не пришлось кормить ребенка. Даже Джереми обожал ее груди и часто зарывался в ложбинку между ними. Они вошли в сауну, уселись друг напротив друга, и Симона стала корчить ей рожи. — Ammazzate, [132] как же тут жарко! — громко произнесла она, обмахиваясь передником, который быстро намок во влажном воздухе и стал похож на мятый лоскут. Полная женщина с усиками сверкнула на нее глазами и свирепо шикнула. — Ой, ой! — нахально отозвалась Симона. Женщина встала — складки жира на ее теле плавно разгладились, опадая по своим местам, — и гордо вышла; полные ягодицы возмущенно тряслись. Симона подмигнула Мэгги и изобразила, как пинает удаляющийся зад. Мэгги подумала — ведь еще совсем недавно она стыдилась бы подруги вроде Симоны, так сильно отличавшейся от тех, с кем она привыкла общаться, от людей ее круга. Однако с ней Мэгги переживала ощущение, подобное тому, что испытываешь, снимая тесные остроносые туфли и с облегчением засовывая ноги в удобные домашние тапочки. Симона принимала Мэгги такой, какой она была на самом деле, основываясь лишь на дружеской симпатии и привязанности, ничего не требуя взамен и не осуждая. С ней было комфортно — во всех смыслах этого слова. Еще одна ипостась свободы. Теперь Мэгги могла не только располагать своим временем, но и выбирать друзей, не задумываясь, получит ли одобрение у своего мужа и британской диаспоры. Покрываясь потом, она ощутила, что наконец-то оказалась в ладу с самой собой; как говорят французы, стала хорошо чувствовать себя в собственной шкуре. По вечерам, однако, ей приходилось оставаться одной. Она заказывала себе в номер сандвич и смотрела Си-эн-эн, лежа в постели. После похода с Симоной в термы ей стало особенно одиноко. Таксист, который привез Мэгги в гостиницу, нагрубил ей, когда она попыталась оспорить непомерно завышенную оплату. Он явно пытался воспользоваться тем, что она женщина, да к тому же еще иностранка. После разговора с ним в душе остался неприятный осадок. Такого не могло бы случиться, будь она с Джереми. Незаметно для себя Мэгги начала задаваться вопросом — а что она вообще делает здесь, совсем одна, в гостинице, вдали от всего, что ей дорого и привычно? Она никогда не любила гостиниц и не привыкла к маленьким одноместным номерам с узкой кроватью. Путешествуя с Джереми, они всегда останавливались в многокомнатных номерах. |