Книга Крестная мамочка, страница 41 – Керри Адамс

— Да уж, столько лет сплошных неудач…

Я вспомнила ненароком услышанную ссору Клаудии и Эла. Предметом стала вычитанная в Интернете «подлинная» история о паре, которая восемь лет не могла родить ребенка. Дела у той женщины обстояли хуже некуда, все специалисты твердили, что случай безнадежный. Тот, кто накропал эту историю, продумал все, припомнил все причины бесплодия и учел их. Сердцевидная матка. Дикое количество лейкоцитов. Поликистоз яичников. Несовместимость. Партнер с нежизнеспособными сперматозоидами. И все-таки никто не мог точно определить причину бесплодия. Казалось, конца обследованиям не предвидится. И вдруг свершилось чудо — опять-таки благодаря сочетанию факторов: особой диеты, пищевых добавок, оптимальной позы во время секса. Но чтобы узнать эту чудодейственную диету, добавку и номер позиции по «Камасутре», требовалось ввести реквизиты кредитки.

— Клаудиа прониклась этой историей, буквально бредила ею. Она была написана так гладко, так убедительно, что самый очевидный вывод у нее даже в голове не мелькал. И Клаудиа поверила в разводку чистой воды. Не задумываясь ни на минуту, набрала номер кредитки. Вводить его пришлось трижды — все время вылезали какие-то ошибки, потом сайт сообщил, что связь с банком прервана, и предложил попробовать позднее. А потом сайт просто перестал открываться, вместо него выдавалась ошибка. В итоге Клаудиа забыла о нем и вспомнила, только когда пришла выписка из банка: со счета списали триста фунтов. От стыда она даже не стала заявлять о мошенничестве.

— Вот дерьмо, — выпалила Саша. — Уроды.

— Представь, сколько на свете таких, как Клаудиа. Со скольких эти проходимцы слупили триста фунтов.

— А ведь Клаудиа не из доверчивых, — заметила Саша.

— Просто мечтает о материнстве. Вот тебе и легкая добыча.

— Эл-то, должно быть, взбесился.

— И забрал у нее компьютер.

— А почему им не усыновить ребенка? Не понимаю.

— Они пытались. Ничего не вышло.

— Так это когда было.

— А теперь они не подходят по возрасту.

— В нашей стране — может быть, но не в Китае.

— Я посоветовала Элу то же самое. Он обещал подумать.

На лице Саши отразилось недоверие:

— Прошло девять лет — и они все еще надеются на своего?

Я развела руками. Саша будто читала мои мысли.

— Понимаешь, ЭКО — сложная и болезненная процедура, плюс полный отказ от секса ради зачатия. На такое трудно отваживаться несколько раз, если не веришь на все сто, что сработает. А если уж убедила себя, что все получится, тогда будешь соглашаться на ЭКО вновь и вновь, откладывая усыновление на потом. Как-то так.

— Ну и глупо, по-моему.

— Вы с Беном не хотите иметь детей — тебе Клаудиу не понять.

Саша состроила странную недовольную гримаску, но отрицать не стала.

— А ты хочешь?

— Конечно.

Будь я абсолютно откровенной, я призналась бы, что больше всего в жизни боюсь навсегда остаться бездетной. Я стараюсь не думать об этом, но мысль упорствует и пугает меня. Как объяснить это Саше? Как дать понять, что желание иметь детей уже сказывается на моем поведении, проявляется во взглядах? Что оно заставляет меня с вожделением смотреть на ее мужа?.. Нет!

— Вчера в больнице мне стало так страшно, что я расплакалась.

— Страшно?

— Да! Страшно, что у меня не будет детей. Саша, я плакала потому, что у меня нет детей, а из Клаудии в это время вычищали ребенка. Я натуральная дрянь.

Я и вправду чувствовала себя дрянью, но по другим причинам.

— Ну что ты, Тесса! В твоем возрасте одиночество наверняка тяготит, но это еще не значит, что тебе нужны дети.

— Ты так говоришь потому, что сама их не хочешь. Завидую! Это жуткое чувство, оно приводит меня в отчаяние. Вот уж не думала, что когда-нибудь отчаюсь… — Я всхлипнула и вытерла глаза.

— Ошибаешься. Я безумно хочу иметь детей, Тесса.

Я вскинула голову, перестала ковыряться в своей тарелке и уставилась на Сашу:

— А?

— Просто я считаю, что люди часто заводят детей по неверным причинам.

Я растерялась:

— Как можно хотеть ребенка по неверным причинам?

— Между желанием иметь ребенка и быть родителем — целая пропасть. Обычно люди хотят детей. И думают, что у каждого будет малыш как из рекламы памперсов.

— Это материнский инстинкт.

— Ничего подобного. Это стремление производить потомство.

— Послушай, Саша, я хочу не своего маленького двойника, а малыша, ребенка. Человека, которого буду любить. Личность.

— Так поезжай в Китай и усынови его.

— Если бы все было так просто! Но…

— Но? — подхватила Саша повисший в воздухе обрывок фразы.

Но — я хочу свою кровинку? Все же хочу маленького двойника? Хочу мужа, чтобы он любил и защищал меня, а малыш унаследовал бы его глаза и мои ноги? Хочу того, что есть у всех?

— …Но не могу обзавестись даже бойфрендом.

Уловка была жалкой, и Саша поняла это, однако тыкать пальцем великодушно не стала. Только заказала латте без кофеина с соевым молоком и морковный кекс. Я ощетинилась и разозлилась на нее. Мне казалось, Клаудии и Элу надо посочувствовать, а не докапываться до истинных мотивов их действий. В растерянности я упустила, что Саша почти в точности повторила мои слова Элу, и продолжала злиться на нее.

Конечно, она права. Желание иметь ребенка и желание быть родителем отличаются как небо от земли. В одном проявляется эгоизм, в другом — альтруизм. Если они сочетаются — прекрасно. Жаль только, случается это редко, иначе в мире не было бы столько плохих родителей. А их пруд пруди — взять хотя бы матерей Бена и Хэлен, да и моя мама далека от идеала. Я злилась на Сашу, потому что хотела пополнить ту же армию. Потому что среди ночи вдруг решила, что она замужем за отцом моих неродившихся крошек. И я бесилась, поскольку любила Сашу, знала, что она сделала правильный выбор, и этих детей мне не видать как своих ушей.

Официантка принесла кекс и кофе.

— Прости, Саша, я совсем запуталась.

— Не надо извиняться. Ты ни в чем не виновата.

Кусок кекса показался мне горьким. Я смотрела, как Саша медленно и методично размешивает в кофе коричневый сахар.

— Извиниться должна я, — продолжала она. — Для меня это слишком болезненная тема, чересчур личная. А Клаудиа имеет полное право поступать так, как считает нужным.

— Она просто хочет быть матерью.

Опять тот же странный, неодобрительный взгляд.

— О том и речь.

— Не понимаю.