Книга Мужчины, за которых я не вышла замуж, страница 18 – Дженис Каплан, Линн Шнернбергер

Очевидно, мы собираемся исправить это непростительное упущение немедленно. Дениза подходит ко мне со шлангом, и мои ноги окутывает легкий туман. Щекотно, но я изо всех сил стараюсь не хихикать. Красота требует жертв. Дениза водит шлангом вдоль моего тела с придирчивостью истинного художника — как некий современный Микеланджело, отделывающий своего Давида. Должно быть, именно так и кажется Денизе.

— Желаете небольшую коррекцию фигуры? — спрашивает она. — Бедра будут казаться стройнее, а ягодицы — чуть меньше.

Я так и представляю себе, как она вытаскивает из кармана долото.

— Давайте режьте, — говорю я.

Дениза смеется.

— Все дело в наложении тени. Одни участки я сделаю чуть темнее других. Получится оптическая иллюзия.

— А с моим носом вы можете сделать что-нибудь подобное?

— У вас замечательный нос, — отвечает она. — Я работаю исключительно с бедрами.

Дениза поджимает губы и сосредоточивается на той части моего тела, которой прежде никто не уделял достаточно внимания. Закончив, она говорит, что теперь займется лицом. Я должна закрыть глаза и задержать дыхание.

Пытаясь следовать инструкции, я зажимаю нос пальцами, как будто собираюсь прыгать в воду.

— Лучше не делайте этого, — советует Дениза, — если не хотите, чтобы получился узор.

Я убираю руку, и она включает пульверизатор на полную мощность. Очень быстро мое лицо, шея, уши, руки, грудь, спина и ноги приобретают приятный оттенок — Дениза работает на редкость ловко. Интересно, стал бы Вуди Аллен возражать против моего загара так же, как он противился показу «Унесенных ветром» в цвете?

Дениза убирает снаряжение и ободряюще машет мне рукой.

— Постойте пятнадцать минут спокойно, — говорит она и уходит.

Мне удается простоять на месте две минуты (для меня это рекорд), а потом я подхожу к большому зеркалу. Да, это по-прежнему я — только темнее и красивее. Я выгляжу довольно-таки сексуально. Впервые в жизни я приобрела некий блеск, пусть даже министерство здравоохранения выскажет свой протест.

Я брожу по комнате еще десять минут, одеваюсь и выхожу в вестибюль, где мы с Беллини обмениваемся радостными взвизгами. Мне так хорошо, что я даже не против отправиться куда-нибудь выпить, хотя и настаиваю, что «О'Мэйли» теперь нас недостоин.

В изящном баре отеля «Сан-Регис» мы садимся на высокие табуреты, и я разглядываю свои поблескивающие, медового оттенка, ноги, наслаждаясь тем, как они переливаются. Надеюсь, загар не выцветет на коленях. За короткий промежуток времени я успеваю выпить два мартини и улыбнуться какому-то мужчине. Я чувствую себя такой счастливой, что решаю каждую неделю наведываться в этот салон.

Когда переваливает за полночь, я уже без сил, но Беллини не собирается уходить. Я извиняюсь, иду в туалет, мою руки и брызгаю холодной водой себе в лицо. Беллини влетает следом и тихонько взвизгивает.

— Ты умываешься? — ужасается она. — Так ведь краска должна сохнуть в течение суток!

Я беспомощно смотрю в зеркало. Боже праведный! Мое лицо все в белых полосках. А с моих рук в раковину течет темная вода.

— И что… мне теперь делать? — Я разглядываю свои девственно белые ладони.

— Возьми тональный крем! — вздыхает Беллини.

— Если можно добиться нужного цвета при помощи обыкновенного крема, зачем мы сделали это? — со стоном выдыхаю я и пялюсь на свое пятнистое лицо. — Красотка…

— Взгляни на обратную сторону медали, — великодушно призывает Беллини — женщина, которая приняла бывшего заключенного за потенциального супруга. — По крайней мере у тебя нет солнечных ожогов.

На следующее утро в офисе я периодически украдкой смотрю на себя в зеркальце, пытаясь понять, на кого я похожа больше: на енота или на Майкла Джексона в юности? Наконец мне удается переключиться на нечто еще более отвратительное — на моем столе лежит скоросшиватель, набитый фотографиями. Я быстро просматриваю их. Обнаженная женщина. Обнаженный мужчина. Они же — в постели.

— Нет, это не то, что стоит рассматривать до завтрака, — говорю я.

Тучный мужчина по ту сторону стола пытается скрестить руки на груди, но слишком тесный костюм не позволяет ему это сделать; он ограничивается тем, что смыкает ладони перед собой. Джо Диддли, возможно, лучший частный сыщик на восточном побережье, но, судя по некоторым очевидным признакам, он слишком много времени проводит у лотка с пончиками.

— Неплохая работа, а? — торжествующе спрашивает он. — Я его накрыл.

— Это точно, — отзываюсь я. — Но к сожалению, парень, которого ты накрыл, — наш клиент.

Джо тянется за одним из снимков (двадцать на тридцать), изображающим нашего подопечного, Чарльза Тайлера, в обнимку с рыжеволосой девицей — с той самой сотрудницей из отдела рекламы, с которой, по его словам, он никогда не встречался даже за чашкой кофе. Что ж, за кофе, возможно, и нет.

— Ты велела мне следить за рыжей, ее зовут Мелина Маркс, — говорит Джо и достает из портфеля коробку с пончиками. Он ставит ее на стол между нами, и после секундного колебания я выбираю себе шоколадный с разноцветной обсыпкой.

— Нам была нужна кое-какая информация о ее частной жизни, а вовсе не это, — возражаю я и надкусываю пончик. — Позволь мне объяснить. Подчиненная мистера Тайлера, Бет Льюис, обвиняет его в фаворитизме. Рыжая Мелина получила повышение, которое, по словам Бет, заслуживала она. Бет утверждает, что Мелина преуспевает только благодаря тому, что спит с шефом.

Джо зевает.

— Это не инцидент, а кошачья драка. Мне кажется, Бет злится потому, что Тайлер спит с кем-то другим, а не с ней. Возможно, она и сама не прочь. Как ты думаешь, этот парень хорош в постели?

Я послушно беру фотографии и пытаюсь ответить на вопрос Джо. На одном из снимков запечатлена поистине акробатическая конструкция — гибкие ноги рыжей обвивают шею мистера Тайлера. По-моему, одаренная сторона здесь явно Мелина; впрочем, это к делу не относится.

— Если то, что говорит Бет, правда, то у нашего клиента будут неприятности, — намекаю я.

— Почему? — спрашивает Джо. — Разве есть закон, который запрещает спать со своими сотрудниками?

— Есть, — педантично отвечаю я. — Калифорнийский верховный суд постановил, что работники имеют право предъявлять иск, если сотрудницам, с которыми спит их шеф, оказывается предпочтение в продвижении по службе.

— Предпочтение, подумаешь… Мы живем в Нью-Йорке, черт возьми! — Джо слизывает с пальцев шоколад.

Я смеюсь и думаю, что вместо того чтобы поучать его, нужно найти еще одиннадцать таких же и посадить их на скамью присяжных.

Он похлопывает по фотографиям.

— Так или иначе, ты хотела, чтобы я последил за Мелиной и раздобыл какие-нибудь сведения. Я это сделал. Прости, если это не то, чего ты ожидала.