Книга Фиалки в марте, страница 36 – Сара Джио

* * *

Утром, когда Бобби ушел на работу, мне захотелось позвонить Фрэнсис и все рассказать. Мне нужен был ее голос, ее поддержка. Но я набрала номер Роуз в Сиэтле.

— Мы с ним вчера виделись.

— Ох, Эстер, — вздохнула подруга. — Что ты собираешься делать?

Похоже, она меня не осуждала, однако и не одобряла. В ее голосе слышалась смесь тревоги, смятения и страха. Я испытывала те же чувства, думая о решениях, которые предстояло принять.

— Не знаю.

Она немного помолчала.

— А что говорит твое сердце?

— Оно с Эллиотом. И всегда будет с ним.

— Тогда ты знаешь, что делать, — сказала она просто.

* * *

Бобби вернулся вечером домой, и я приготовила его любимые блюда: мясной хлеб, отварной картофель и стручковую фасоль со сливочным маслом и тимьяном. На первый взгляд ничего не изменилось. Счастливая семейная пара за вкусным ужином в честь годовщины свадьбы. Но на моих плечах лежал тяжкий груз вины. От каждого взгляда Бобби, каждого его вопроса или прикосновения мое сердце разрывалось от боли.

— Что с тобой? — спросил Бобби за ужином.

— Ничего, — торопливо ответила я, опасаясь, что он обо всем догадался.

— Просто ты выглядишь совсем другой. Еще красивее. Март тебе идет.

Я поняла, что больше не вынесу, и решила исповедаться. Нарядила дочку в праздничное платье, и мы поехали в церковь Пресвятой девы Марии. Стуча каблуками по деревянному полу, я подошла к исповедальням у правой стены, шагнула в самую первую и села, держа на коленях ребенка.

— Святой отец, я согрешила.

— Как, дочь моя?

Наверное, священник ждал признаний в каком-нибудь мелком прегрешении, вроде злословия или зависти к ближнему, но я сказала нечто невообразимое.

— Я изменила мужу.

В исповедальне повисла напряженная тишина.

— Отец, я люблю Эллиота Хартли, а не своего мужа Бобби. Я ужасная женщина.

Мне хотелось, чтобы священник дал знак, что слышит меня. Чтобы отпустил мой грех. Пусть велит мне прочитать тысячу «Радуйся, Мария, благодати полная!» и снимет с моей души груз, который давит все сильнее и сильнее. Но священник откашлялся и сказал:

— Ты совершила прелюбодеяние, церковь не может отпустить этот грех. Иди домой, покайся мужу и молись, чтобы он тебя простил. Если он простит, то и Бог тоже.

Разве не все грехи одинаковы в глазах Господа? Разве не это слышала я в воскресных проповедях с тех пор, как была ребенком? Я почувствовала себя язычницей, которой заказан путь на небеса.

Я кивнула, встала с дочкой в руках и вышла. Мне было очень стыдно. Массивные медные двери захлопнулись за мной с громким стуком.

— Здравствуй, Эстер, — окликнул меня на парковке женский голос.

Я оглянулась и увидела Дженис, которая шла мне навстречу со странной самодовольной улыбкой. Не останавливаясь, я пошла дальше.

* * *

Минул еще один день. Бобби вернулся домой, я хотела ему все рассказать, но так и не решилась. Что бы я ни сказала, факт оставался фактом: я отдалась другому мужчине. Бобби всегда был таким милым и веселым, даже когда я злилась. Таким хорошим, что у меня не хватило совести причинить ему боль.

А когда на следующее утро Бобби ушел на работу, мне позвонили, и этот звонок заставил меня усомниться в сделанном выборе и своих чувствах.

— Миссис Литлтон? — спросил меня женский голос на другом конце провода.

— Да.

— Это Сьюзен из больницы имени Гаррисона. Я звоню по поводу вашего мужа. Он попал в больницу.

Выяснилось, что перед посадкой на паром Бобби потерял сознание и его на «Скорой помощи» увезли в Бремертон. Когда я услышала слова «сердечный приступ», мое собственное сердце заныло от стыда и раскаяния. Я обидела человека, которого должна была любить. Бобби этого не заслужил; надо загладить свою вину.

Но что делать с дочуркой? Я не могла взять ее с собой в больницу, тем более при сложившихся обстоятельствах. Пришлось обратиться к Дженис. Я постучала в дверь ее дома и отдала малышку, завернутую в розовое одеяльце. Мне не понравился взгляд Дженис — она смотрела так, словно отняла бы моего ребенка, дом и даже место в кровати Бобби, будь у нее хоть малейшая возможность.

— Куда это ты собралась? — спросила она с привычным неодобрением.

— Непредвиденная ситуация. Несчастный случай.

Я не стала говорить ей, что дело в Бобби. Я бы и глазом моргнуть не успела, как она бы оказалась у его постели.

— Понятно. А когда Бобби приедет домой?

— Он задержится. Спасибо, что согласилась приглядеть за ребенком. Очень тебе признательна.

Я гнала всю дорогу, а на парковке возле больницы задела другую машину, но даже не остановилась посмотреть на повреждения. Какая разница? Я нужна Бобби.

— Где лежит Бобби Литлтон? — почти крикнула я девушке-регистратору.

Она отправила меня на шестой этаж. Бобби готовили к операции, и я успела как раз вовремя.

— Ох, Бобби, я чуть с ума не сошла, когда мне позвонили!

— Ничего, врачи говорят, что я выкарабкаюсь, — подмигнул он.

Я обняла его и лежала так, пока медсестра не тронула меня за плечо со словами: «Ему пора». Мне не хотелось отпускать Бобби, и когда его увозили, я смотрела вслед с мыслью, что все произошло из-за меня.

Операция тянулась невыносимо долго. Все это время я безостановочно ходила туда-сюда по коридорам больницы и прошагала мили три, не меньше. Проходя мимо окна, я посмотрела, что идет в кинотеатре внизу. Афиша над входом гласила: «Голубые небеса», в главной роли — Бинг Кроссби» [15] . Я глядела, как гуляют, держась за руки, парочки, в основном, совсем юные, и завидовала. Как бы мне хотелось повернуть время вспять и сделать все правильно, чтобы не было ни боли, ни сожалений!

Какое-то время я наблюдала, как люди занимают очередь за билетами на фильм, и вдруг увидела Эллиота. Из-за высокого роста он выделялся в любой толпе. И он был не один. Рядом стояла Фрэнсис.

— Миссис Литлтон, — позвала меня медсестра, стоя в дверях.

Я с трудом заставила себя отвернуться от окна. Словно застряла между двумя мирами.