Онлайн книга «Гонки на выживание»
|
Александра ощутила присутствие чужой женщины в квартире, не успев переступить порог: до нее донесся запах незнакомых духов. Она окликнула Бобби, но было уже слишком поздно. Девочка отбросила в сторону сумку с балетным костюмом и устремилась бегом вверх по винтовой лестнице, ища своего папочку. Александра бросилась за ней. Дверь в спальню распахнулась раньше, чем она добралась до площадки, и жуткое, мучительное молчание, наступившее в квартире, оглушило ее громче, чем колокола на соборе Святого Патрика. Они сидели на кровати, обнаженные и словно окаменевшие. Девица оказалась миниатюрной блондинкой с маленькими вздернутыми грудями и пылающими щеками. На ее коже тут и там поблескивали ручейки пота. Андреас был бледен, его полный ужаса взгляд был прикован к Бобби. Александра схватила дочь за руку, силой вытащила ее в коридор и завела в детскую. – Оставайся здесь, солнышко. Бобби заплакала. – Побудь у себя в комнате. Я скоро вернусь. Она заперла дверь и опустила ключ в карман юбки. В хозяйской спальне царила суета: любовники торопливо натягивали на себя одежду. Александра схватила чулки и туфли незваной гостьи и подняла их высоко в воздух. – Убирайся отсюда немедленно, – тихо и грозно скомандовала она. – Мои туфли… – блондинка протянула руку. – Там обуешься, – Александра прошла к открытому окну и вышвырнула их наружу. – Ты с ума сошла! – заорал Андреас. – Ты же могла убить кого-нибудь! Александра не обратила на него внимания. – Разве я не велела тебе убираться? – осведомилась она, обращаясь к девушке. Та выскочила из спальни и молнией пролетела по квартире. – Он мне не говорил, что у него ребенок! – пронзительно закричала она уже у входной двери. Дверь захлопнулась с грохотом, прокатившимся по всему дому. Из коридора до Александры доносился плач Бобби, но она повернулась к Андреасу, стараясь унять охватившую ее нервную дрожь. – Я многое терпела, Андреас, – сказала она дрожащим голосом. – Я знала о твоих изменах и мирилась с этим; почти все свое свободное время ты проводил с Дэном и Фанни, но только не со мной; все, что с тобой происходит, хорошее или плохое, ты скрываешь от меня… – Слезы жгли ей глаза, но она сдерживала их. – Всему есть предел. Это конец. Андреас упрямо выдвинул вперед подбородок. – Я понятия не имел, что вы с Бобби вернетесь домой. – Это очевидно. Он двинулся к двери. – Дай мне поговорить с ней. Александра преградила ему путь. – Не смей даже близко к ней подходить! Я заперла Бобби в ее комнате, и она останется там, пока ты не уйдешь. – Прочь с дороги! Он оттолкнул ее, подбежал к двери Бобби и нажал на ручку. За закрытой дверью детский плач перешел в испуганный рев. – Все хорошо, солнышко, – окликнул ее Андреас из-за двери. – Не плачь, Бобби, все хорошо. – Он повернулся. Александра стояла у него за спиной. – Дай мне ключ! – потребовал он. – Ни за что. Ты в таком состоянии, что напугаешь ее. – Дай мне ключ! – Нет! Андреас в бешенстве протопал вниз по лестнице в ее мастерскую и, как бешеный зверь, принялся громить помещение, разрывая холсты руками и разбивая скульптуры об пол. Гипс, глина и терракота кусками раскатились по полу, пыль облаком повисла в воздухе. С треском, похожим на выстрелы, ломались деревянные рамы, стеклянные банки с карандашами, кистями и грифелями разбивались со звоном. Андреас уже готов был схватить упакованную картину, стоявшую в дальнем углу, когда его остановил звенящий от гнева голос Александры: – Посмей только прикоснуться к этой картине, Андреас, и я богом клянусь, ни меня, ни Бобби ты больше никогда не увидишь! Она слишком поздно заметила взметнувшийся в воздух кулак, не успела уклониться… удар отбросил ее к двери, свалил с ног. Когда зрение вернулось, нечеткое и расплывчатое, она с трудом различила его бледное перепуганное лицо, склонившееся над ней. – Не беспокойся, – пробормотала она сквозь стиснутые зубы, – со мной все в порядке. Ты меня не убил. – Я не хотел, – проговорил он, запинаясь. – Али, я… Она поднялась на дрожащие, непослушные ноги, не желая демонстрировать ему свою слабость. – Прощай, Андреас. Позже, когда Бобби немного успокоилась, а Александра поцелуями осушила ее слезы, они спустились вниз, легко поужинали, а потом прошли в библиотеку. – Посиди здесь немножко, милая, пока я кое-что принесу из мастерской. – Не запирай дверь, мамочка! У Александры разрывалось сердце. – Больше не буду, честное слово. Она вернулась действительно минуту спустя с завернутой в упаковочную бумагу картиной, той самой, которую не дала Андреасу уничтожить несколькими часами ранее. – Давай повесим ее вместе, хорошо? Пальцы у нее дрожали, когда она разрывала коричневую оберточную бумагу. – Что это, мамочка? Девочка осторожно, уважительно, как учила ее мать, прикоснулась к холсту. – Для меня это самая важная картина из всех, что я успела написать за свою жизнь. – Александра выпрямилась и оглядела стену. – Пожалуй, мы повесим ее вон там, над камином. Бобби закусила нижнюю губку, изучая туманные силуэты и маленькую сияющую фигурку в середине холста. – Не понимаю, что здесь нарисовано, мамочка. – Да, детка, – тихо откликнулась Александра, – тебе пока трудно это понять. Но когда-нибудь я тебе объясню. Бобби перевела взгляд на мать. – Почему эта леди была в твоей постели с папой? До чего же мучительно смотреть в эти невинные серо-зеленые глаза, похожие на твои собственные, словно зеркальное отражение! – Они… играли. – А почему вы с папой так рассердились? Александра протянула руку и взъерошила мягкие кудряшки. – Давай повесим картину. Нижняя губка ее дочери задрожала. – А когда папочка вернется домой? Четыре дня и ночи Александра ждала его. «Я та пресловутая жена, которая, – думала она, – готова простить все, что угодно, ради своего ребенка». Внешне она держалась как обычно ради Бобби. – Конечно, папа вернется домой, солнышко. Он уехал по делам на несколько дней, вот и все. А теперь поторопись и доедай свой завтрак. |