Онлайн книга «Движущиеся картинки»
— Чего там? — Шнобби, ты сегодня утром Достабля видел? — Видел, конечно. На Легкой улице. Купил у него «гигантскую чудо-сосиску». — Он что, опять за старое взялся? — А ему другого не остается. Всех своих денег он лишился. А что такое? — Ты наружу-то выгляни и все сам узнаешь, — благодушно посоветовал Колон. Шноббс совету последовал. — Это ведь… Слушай, да их здесь тысяча, не меньше, а, сержант? — Ага. На мой взгляд, где-то тысяча. — Вот и я сразу подумал — это же целая тысяча слонов. — Там человек внизу. Говорит, их Достабль велел пригнать. — Да ну? Он, стало быть, с размахом за свою «чудо-сосиску» взялся! Колон посмотрел ему в глаза. Улыбка Шноббса была крайне недоброй. — Эй, переставай, — взмолился капрал. — Дай я ему скажу. Ну пожалуйста! Клик… Томас Зильберкит, алхимик и потерпевший крах производитель кликов, поворошил содержимое тигля и о чем-то печально вздохнул. В Голывуде были похоронены несметные сокровища — лишь бы нашлись желающие взяться за раскопки. Тогда как всем нежелающим, коих было подавляющее большинство, — а Зильберкит без колебаний причислял к ним и свою особу, — оставалось довольствоваться старыми проверенными-перепроверенными, или, выражаясь точнее, перепроверенными-и-многократно-забракованными, способами добывания денег. Поэтому Зильберкит возвратился домой и решил все начать сначала. — Ну как, есть успехи? — спросил Крюкси, проникаясь сочувствием. — Серебристый оттенок, — помявшись, ответил Зильберкит. — Но с металлическим отливом. И тяжелее свинца. А чтобы его произвести, нужно угрохать целую тонну руды. Удивительное дело, у меня действительно зародилось чувство, что на сей раз мы близки к открытию. Я был совершенно убежден, что мы стоим на пороге новой великой эры… — Ну, а с названием ты определился? — Гм… Пока нет. Да и стоит ли его как-то называть? — спросил Зильберкит. — Анкморпоркий? Зильберкитий? He-свинец? — Ерундений, — пробормотал Зильберкит. — Больше не стану на него время убивать. Займусь чем-нибудь дельным. Крюкси пристально вгляделся в жаровню: — Надеюсь, обойдемся без «бдыщ»? Зильберкит смерил его испепеляющим взглядом: — Взгляни на это месиво повнимательнее и еще раз подумай над тем, что сказал. Клик… В каменном мешке было темно как в могиле. Могильная тьма стала уже привычной. Гаспод чувствовал, как громоздятся над маленьким клочком пространства многотонные перекрытия. Чтобы это определить, не требовалось обладать чудодейственным собачьим чутьем. Он рывком подтянул тело к пробившей крышу погреба колонне. Лэдди тяжело приподнял морду, лизнул Гаспода в нос и издал тишайшее, угасающее тявканье. — Молодец Лэдди… Молодец Гаспод… — Умница Лэдди… — пробормотал Гаспод. Лэдди раз-другой обмахнул хвостом камень. Затем какое-то время он скулил. Каждый новый звук отделяла от предыдущего все более долгая пауза. Потом они услыхали слабое постукивание. Как если бы костью ударили о камень. Гаспод навострил уши. К нему направлялась фигура, видимая в кромешной тьме лишь благодаря тому, что она всегда будет чернее любой заурядной черноты. Он вскочил на все четыре лапы. На холке ощетинилась шерсть. Из пасти вырвалось рычание. — Еще шаг, и я откушу тебе ногу, а потом похороню ее с почестями! Скелетоподобные пальцы, промелькнув у Гаспода перед глазами, почесали ему загривок. Из темноты донеслось затухающее тявканье: — Молодчина Лэдди! Гаспод со слезами на морде виновато улыбнулся Смерти. — Он у нас трогательный… — сипло выдавил он. — НЕ ЗНАЮ… Я С СОБАКАМИ КАК-ТО НЕ ОЧЕНЬ. — Серьезно? А мне, если на то пошло, никогда не нравилась мысль о Смерти, — огрызнулся Гаспод. — Мы ведь умираем? — ДА. — Что ж, я не удивлен. Умирание — это лейтмотив всей моей биографии, — рассуждал Гаспод. — Я, правда, думал, что существует особая порода Смерти, отвечающая за собак. В виде, скажем, такого большого черного пса… — НЕТ, — сказал Смерть. — Забавно! — усмехнулся Гаспод. — Я-то слышал, что при каждой живности закреплен свой страхолюдный черный призрак, который должен забирать ее по окончании срока жизни. Только без обид! — предупредил он поспешно. — Ну, я и представлял себе это дело так, что, значит, подваливает к тебе эта черная псина и говорит: «Так и так, Гаспод, путь твой подошел к концу и прочее, сложи с плеч своих это тяжкое бремя, то-се и дуй за мной в страну бифштексов и отбивных». — НЕТ, — повторил Смерть. — ЕСТЬ ТОЛЬКО Я. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОСЛЕДНЯЯ ИНСТАНЦИЯ. ПОСЛЕДНИЙ ПРЕДЕЛ. — Но если я еще не умер, почему же я тебя вижу? — ПОТОМУ ЧТО У ТЕБЯ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ. Гаспод немного встревожился: — Серьезно? Хорошенькое дельце… — Молодец Лэдди! — На сей раз тявканье прозвучало немного увереннее. Смерть запустил руку в неведомые складки своего одеяния и вытащил маленькие песочные часы. В верхней воронке оставались считанные песчинки. И последние мгновения жизни Гаспода с тихим шорохом утекали в прошлое. Пока не иссякло будущее. Смерть выпрямился: — СТУПАЙ ЗА МНОЙ, ГАСПОД. Вдруг послышался слабый звук. Слабый настолько, что его вряд ли можно было назвать позвякиванием. Скорее прародичем позвякивания. Песочные часы вспыхнули золотыми блестками. Песок пустился в обратное странствие. Смерть осклабился. И тогда на том месте, где он находился, возник изумительной яркости треугольник. — Молодец Лэдди! — Вот она, собака эта! Вот она! Говорил тебе, что слышу его лай! — кричал Утес. — Молодец! Иди сюда, умница! — Вот холера, сказать, что я рад вас видеть… — начал Гаспод, но тролли, сгрудившиеся возле проема в завале, не обращали на него ни малейшего внимания. Утес отпихнул в сторону колонну и с нежностью взял на руки Лэдди. — Ничего страшного, до свадьбы заживет, — пообещал он. — Ну что, теперь мы его съедим? Сейчас можно? — предложил другой тролль. — Ты совсем дурак или как? Это же геройская собака! — Прошу прощения… — Лэдди молодец! Молодец Лэдди! |