Онлайн книга «Мелкие боги»
– И тем не менее мы не какие-то там варвары, – мягко возразил Аристократ. – Здесь вам оружие не потребуется. – Не варвары? – переспросил Ворбис. – А кто сжег наши корабли?! Аристократ поднял руку. – Этот вопрос будет обсуждаться в другое время. Я должен исполнить приятную обязанность показать вам ваши комнаты. Уверен, после столь длительного путешествия вам захочется отдохнуть. Вы имеете право ходить в пределах дворца где захотите. Если вы вознамеритесь заглянуть туда, где ваше присутствие нежелательно, стражники быстро и тактично сообщат вам об этом. – А покинуть дворец мы можем? – холодно вопросил Ворбис. Аристократ пожал плечами. – Ворота охраняются, только когда идет война, – сказал он. – Если запомнили дорогу, можете ей воспользоваться. Но должен вас предупредить, что праздные прогулки по лабиринту вряд ли разумны. Наши предки отличались достойной сожаления подозрительностью и по причине этой врожденной недоверчивости установили множество ловушек, которые мы исключительно из уважения к традициям содержим в смазанном и взведенном состоянии. А сейчас не соблаговолите ли последовать за мной?… Омниане старались держаться вместе, пока Аристократ показывал им дворец. Здесь было много фонтанов. Много садов. Тут и там люди сидели маленькими группками и не занимались ничем, кроме разговоров. Эфебы, казалось, имели весьма смутное представление о понятиях «снаружи» и «внутри» – за исключением, конечно, опоясывающего дворец лабиринта, призванного четко определять разницу между этими словами. – Опасность поджидает нас здесь на каждом углу, – тихо произнес Ворбис. – Любой человек, нарушивший дисциплину или вступивший в общение с местным населением, обязан будет объяснить свое поведение инквизиторам. И подробно. Брута посмотрел на женщину, наполнявшую из колодца кувшин. Ничего воинственного в ее действиях он не углядел. Он снова испытывал странное чувство раздвоенности. На поверхности находились мысли Бруты, которые полностью соответствовали образу мыслей, одобряемому Цитаделью. Это было гнездо безбожников и нечестивцев, мирская сущность которого служила плодородной почвой для инакомыслия и ереси. Несмотря на яркий солнечный свет, в действительности здесь правили тени. Но несколько ниже расположились мысли Бруты, который наблюдал за Брутой изнутри… Ворбис выглядел здесь чужим. Он был слишком резок и неприятен. И Бруте хотелось узнать побольше о городе, где гончар нисколько не удивляется, когда к нему подбегает голый и мокрый человечек и начинает чертить треугольники на стенах его лавки. Брута чувствовал себя большим пустым кувшином. А всякая пустая вещь требует наполнения. – Это все твои проделки? – шепнул Брута. Сидящий в коробе Ом посмотрел на форму мыслей Бруты и попытался быстренько что-нибудь придумать. – Нет, – откликнулся он. Это, по крайней мере, было правдой. Случалось ли такое раньше? Неужели так оно и было тогда, в первые дни? Вероятно. А сейчас все было таким смутным, таким расплывчатым. Он не помнил сами мысли, помнил только их форму. Все было окрашено в яркие цвета, все росло не по дням, а по часам, он сам рос, мысли и разум, их вырабатывавший, развивались с одной скоростью. Неудивительно, что он забыл те времена. Это все равно как огонь пытался бы вспомнить форму языков пламени. Но ощущение – это он еще помнил… С Брутой он ничего такого не делал. Брута делал все сам. Он начинал мыслить благочестиво. Начинал становиться пророком. Эх, посоветоваться бы с кем-нибудь… С кем-нибудь понимающим. Но он же в Эфебе, не так ли? В стране, где люди зарабатывают на жизнь тем, что пытаются все и вся понять. Омниан разместили в небольших комнатах, расположенных вокруг центрального внутреннего двора. В центре двора бил фонтан и росла небольшая группа приятно пахнувших сосен. Легионеры подталкивали друг друга локтями. Люди считают, что солдаты думают только о сражениях, но серьезные профессиональные солдаты куда чаще думают о еде и теплом местечке для сна – потому что эти две вещи крайне редко встречаются в достатке, тогда как сражений хватает с лихвой. В комнатушке Бруты стояли ваза с фруктами и блюда с холодным мясом. Но это потом, сначала нужно позаботиться о ближнем. Он вытащил Великого Бога из короба. – Здесь есть фрукты, – сказал он. – А что это за ягоды? – Виноград, – ответил Ом. – Из него делают вино. – Ты уже упоминал это слово. Что оно значит? Снаружи раздался крик. – Брута! – Это Ворбис. Нужно идти. Ворбис стоял в центре своих покоев. – Ты что-нибудь ел? – грозно вопросил он. – Нет, господин. – Фрукты и мясо, Брута. А сегодня – постный день. Нас пытаются оскорбить! – Гм. Может, они не знают, что сегодня – постный день? – осмелился высказать свое мнение Брута. – Невежество – тот же грех, – заявил Ворбис. – Урн, VII, стих 4, – машинально определил Брута. Ворбис улыбнулся и похлопал Бруту по плечу. – Ты просто ходячая книга, Брута. Семикнигус прямоходякус. Брута уставился на свои сандалии. «Он прав, – подумал он. – Я совсем забыл о том, какой день сегодня. По крайней мере, не хотел вспоминать об этом». А потом он услышал эхо собственных мыслей: «Это самые обычные фрукты, мясо и хлеб, не более. Не более того. Постные дни, скоромные дни, дни всевозможных пророков, сытные дни… кому это надо? Богу, у которого сейчас одна проблема – как бы дотянуться до еды? Может, он перестанет хлопать меня по плечу?» Ворбис отвернулся. – Я должен напомнить об этом другим? – спросил Брута. – Нет. Уверен, нашим посвященным в сан братьям напоминание не потребуется. Что же касается легионеров… думаю, вдали от дома некоторое отклонение от норм вполне допустимо. Брута вернулся в свою комнатушку. Ом по-прежнему сидел на столе, поедая глазами дыню. – Я чуть было не совершил страшный грех, – сообщил ему Брута. – Чуть было не съел фрукты в день, когда их есть запрещено. – Ужас, просто ужас, – пробормотал Ом. – Отрежь-ка мне дыни… – Но ведь сегодня нельзя! – Можно, можно… Режь. – Но именно фрукт некогда породил все те пагубные страсти, которые с тех пор терзают наш мир, – возразил Брута. – Фрукт способен породить только излишнее скопление газов в кишечнике, – ответил Ом. – Режь дыню, говорю. – Ты меня искушаешь! – Не искушаю, а даю разрешение. Специальное освобождение от обета! Да разрежешь ты наконец эту проклятую дыню или нет?! |