Онлайн книга «Высший пилотаж»
|
Боясь, что его долгое отсутствие покажется Машиной матери подозрительным, вышел на кухню, где уже кипел чайник и был нарезан свежий хлеб. Но на хлеб ему предложили намазать не сливочное масло, а маргарин. Варенья, правда, было вдосталь. — Машенька варила! — с гордостью сообщила Наталья Петровна. — Своего урожая! Вот это, изумрудное, из крыжовника, называется «Царское»! И хотя варенье оказалось действительно царским, клеенчатая скатерть, на которой оно стояло, была истерта до такой степени, что почти не разобрать рисунка… На следующий день рано утром в квартире Колосовых вновь раздался звонок. Все население «бабьего царства» устремилось к дверям. Пусси — потому, что она тревожилась за своих котят и желала удостовериться, не ворвется ли с лестничной клетки соседский спаниель Рафаэль. А Наталья Петровна и Маша — потому, что обеим хотелось увидеть одного и того же человека. Отчего-то обе были уверены, что пришел Иоанн. «Машеньке бы такого жениха, — думала мать. — Он заботливый! Жаль, что они вчера разминулись. Попили бы вместе чайку — глядишь, и завязалось бы что-нибудь… Хотя вообще-то, конечно, все мужчины сволочи. А все же… Я бы не отказалась от такого зятя». Маша же опять терзалась: «Вот еще, надумал! Вместо одного старенького томика Шекспира — роскошное собрание сочинений! Это же целое состояние! Небось влез в долги. А утеряна-то книга по моей вине… Вера Петровна, конечно, завизжит от восторга, увидев такое «поступление», но это нечестно. Надо вернуть! Сейчас скажу ему: пусть забирает обратно!» Она обогнала мать: — Я сама открою! Но на площадке стоял вовсе не Иона Соколов. Это был их почтальон Левочка, дебильного вида паренек, подрабатывавший разноской корреспонденции. — Мне Наталью Петровну! — потребовал он. Маша, понурившись, пошла к себе. Мама тоже казалась заметно разочарованной. Левочку приняли на почту из жалости да еще потому, что катастрофически не хватало рабочих рук. Платили ему копейки и доверяли разносить заказные письма и извещения на переводы и бандероли: его соображения хватало на то, чтобы прийти по точно указанному адресу. Сами же деньги и посылки всегда разносила другая почтальонша, разбитная Алевтина. Она же занималась и пенсиями, и пособиями. — Наталья Петровна, вам столько денюжек, столько денюжек! Левочка принес. Сам Левочка. — Каких денежек? До пенсионного дня еще далеко. И что с Алевтиной? Заболела? — Левочка здоров. Левочка принес. — Наверное, какая-нибудь надбавка, — задумчиво проговорила Наталья Петровна. — Или индексация. А может, ты вообще, Левочка, ошибся? Писем им было получать не от кого, бандеролей тоже. — Ошибся? Ошибся. Нет, не ошибся. Вот тут у меня написано: Колосова Наталья Петровна. Вы Колосова Наталья Петровна? Да, вы Колосова Наталья Петровна. — Как с тобой трудно, Левочка. Дай-ка я сама взгляну. Парень протянул ей бланк денежного перевода. Все правильно: адресовано ей. Но сумма… Наталья Петровна протерла глаза и схватилась за косяк, чтобы не потерять равновесия. Такие суммы фигурировали разве что в отчетности их предприятия в целом. Как частному лицу они ей и не снились. Она перевернула бланк. В графе, отведенной под письменное сообщение, коротко значилось: «Выходное пособие». — Ничего себе пособие, — прошептала она. — Да на это — жить да жить… Левочка монотонно пробубнил: — Пересчитайте и распишитесь. Распишитесь и пересчитайте. Он протянул ей толстенную пачку купюр, заклеенную банковской бумажной лентой. Потом еще одну. И еще, и еще… — Как же тебе все это доверили, Левочка? — всплеснула руками Наталья Петровна? — Меня привезли на машине. На машине привезли. Покатали Левочку. — Да что они, с ума сошли! Тебя! С такими деньгами! Тебя могли ограбить и убить! — Левочку катали. Левочку не били. — И заученно повторил: — Пересчитайте и распишитесь. Пересчитать Наталья Петровна смогла только целые упаковки, а не отдельные купюры: опытным бухгалтерским взглядом она сразу определила, что обмана нет и все банковские пачки — полновесные. Дрожащей рукой расписалась. Хотела дать почтальону монетку на чай, но он по-бычьи затряс головой: — У Левочки есть. Левочке дали. Он зашагал вниз по лестнице, выполнив свою ответственную миссию, а бедная пенсионерка, которой вдруг привалило нежданное богатство, истерично закричала: — Маша! Я преступница! Меня повесить мало! — Что, мамочка? Что такое? — выскочила из комнаты перепуганная дочка. — Я неблагодарная! Я плохо думала об Иване Ивановиче, нашем благодетеле! — Будьте любезны Ивана Ивановича! Маша решила связаться со строительным управлением из библиотеки, чтобы мама, выглядевшая совершенно сумасшедшей, не мешала ей во всем разобраться. — Ивана Ивановича нет, — был короткий ответ. — А когда он будет, простите? Следующий ответ был еще короче: — Ни-ког-да. Короткие гудки. Маша набрала номер снова: — Это СУ? — СУ. — Ну попросите же Ивана Ивановича, почему вы вешаете трубку? — Сказано же — нет его. Маша вся сжалась — вспомнила про свое короткое и недвусмысленное пожелание этому человеку: — Неужели… умер? — Не знаю, — равнодушно ответил голос. — Может, уже и умер. — Что значит «не знаю»? — Он уволен. — Давно? — Недели две. Так-так-так… значит, сразу следом за Натальей Петровной! Выходное пособие не могло идти так долго… И потом, решив выдать такую сумму, предварительно позвонили бы, предупредили. Да деньги вообще пришли не по почте, там никогда бы их не доверили больному младенцу Левочке! Да и невозможно в наше время ждать от предприятия такой благотворительности! Кто нынче думает о пенсионерах? Вот именно: кто? Что за добрый преступник Деточкин из старого фильма «Берегись автомобиля»? Что за современный Робин Гуд? — Алло, это почтовое отделение? Скажите, Левочка уже вернулся? — У Левочки отгул. Я нынче работаю, Алевтина. Что у вас, газет недоложили? «Комсомолки» сегодня не было. — Да нет, ничего, извините. Кто же взял на себя роль Санта-Клауса? Откуда свалилось на маму богатство? |