Онлайн книга «Драгоценности»
|
– Ваша просьба несколько необычна, – сказала мадам Крозиер. – Такие истории обычно сочиняют грабители, чтобы проникнуть в дом. – Миссис Крозиер, – сказала Пет, – заверяю вас… – О, я знаю, кто вы такая, мисс д'Анжели. Иначе никогда не откликнулась бы на вашу просьбу. У меня нет привычки показывать самые ценные предметы из моей коллекции, однако я собиралась встретиться с вами, чтобы обсудить заказ. – Все что угодно. – Пет не желала сейчас отвлекаться и обсуждать новые ювелирные изделия. – Что ж. – Миссис Крозиер подала Пет зеленую бархатную шкатулку. Пет дрожащими руками подняла крышку. На шелке цвета слоновой кости лежало ожерелье. Сапфиры и изумруды, отражая яркий солнечный свет, наполнили комнату зеленым и голубым сверканием. Она передала шкатулку отцу. – Это оно, папа? Стив осторожно дотронулся до выложенной бриллиантами буквы «К» на застежке. – Коломба, – пробормотал он, и его глаза заблестели. – Да, я уверен в этом. Пет взглянула на хозяйку ожерелья. – Миссис Крозиер, это единственный след коллекции драгоценностей, когда-то принадлежавших моей бабке… – Но я приобрела ожерелье законным путем! – оборвала ее миссис Крозиер. – Я не оспариваю этого, – заметила Пет. – Однако если вы знаете что-нибудь еще об этом ожерелье… – Извините, мисс д'Анжели. Я знаю только то, что Марсель Иверес купил его на распродаже имущества Дороти Фиск-Хейнц и продал мне – за весьма солидную сумму. Это одно из моих самых любимых украшений. Пет глубоко вздохнула. – Позвольте мне спросить вас: не продадите ли его мне? Ошеломленный Стив уставился на дочь. Как только слова сорвались с ее губ. Пет ужаснулась. Без сомнения, Марсель продал ожерелье с выгодой для себя, а за эти годы цены на рынке драгоценных камней поднялись до небес. Сейчас ожерелье могло стоить до восьмисот тысяч долларов. И все же Пет заложила бы все свое имущество, лишь бы получить единственное связующее звено с ее украденным прошлым. В обмен на ожерелье она бесплатно сделала бы для миссис Крозиер десятки других украшений. Однако Пет испытала облегчение, а не только разочарование, когда ее собеседница покачала головой. – Это последний подарок моего мужа. Я буду хранить его до самой смерти. Перед уходом Пет попросила миссис Крозиер позволить ей сфотографировать ожерелье. Она принесла с собой портативную камеру со специальными линзами и сделала несколько снимков с близкого расстояния, стараясь не пропустить даже мельчайшей детали. Возможно, когда-нибудь эти фотографии помогут ей выйти на след. Пет и Стив направились в Центральный парк. Несмотря на неудачу, Пет охватило странное возбуждение. – Я испугался, когда ты выразила желание купить ожерелье, – сказал Стив. – Бог мой, а если бы она согласилась? – Я бы нашла деньги! Стив внимательно посмотрел на дочь. – Не сомневаюсь. Но именно это и пугает меня – твоя погоня за мечтой выходит за пределы разумного. – Мне еще до этого далеко, – улыбнулась Пет. – Впрочем, мы так ничего и не узнали. Это ожерелье принадлежало моей матери, но след потерян… – Только в этом направлении. – Что ты имеешь в виду? Пет подняла глаза к яркому апрельскому солнцу. – Есть и другой путь. Все последующие недели Пет искала связь ожерелья с тем, кому продал его Витторио д'Анжели. Если бы отец рассказал все, когда увидел аукционный каталог, ее задача была бы легче. Поверенные Дороти Фиск-Хейнц, передавшие ее драгоценности в аукционный дом Кристи, могли бы пролить свет на происхождение коллекции. Но у Дороти не осталось наследников, и все ее имущество было полностью распродано. Этот след уже остыл. Сделав копии фотографий. Пет отослала их в отдел драгоценностей аукционного дома Кристи в Лондоне. В сопроводительном письме она просила сообщить имена и адреса лиц, связанных с коллекцией Хейнц. Другие экземпляры Пет отправила самым пожилым покупателям, значившимся в ее личных архивах, спрашивая, не предлагал ли им кто-нибудь это ожерелье перед тем, как его купила Дороти Хейнц. Такие же запросы она разослала известным во всем мире ювелирам. Вспомнив, что Антонио Скаппа выказал особый интерес к этому ожерелью, и понимая, что расширяющийся бизнес связывает его со многими европейскими аристократами и коллекционерами, Пет послала фотографии и ему, попросив показать их другим ювелирам. Вначале казалось, что все ее усилия ни к чему не привели. Одни из тех, к кому она обратилась, не ответили, другие сообщили, что ничем не могут помочь. Дружелюбное письмо Скаппы обескуражило Пет. «Моя дорогая синьорина д'Анжели. Признаюсь, я уже забыл об ожерелье Хейнц. Судя по вашим словам, прошло очень много лет с тех пор, как оно появилось на рынке, так что, боюсь, вам не удастся найти предыдущего владельца. Разумеется, я понимаю ваш сентиментальный интерес и при первой же возможности попробую что-то выяснить». «Любопытно, – подумала Пет, – неужели Антонио Скаппа действительно забыл драгоценность, за которую так яростно сражался со своей дочерью? А может, именно в этом причина столь необычной забывчивости?» По той же причине Скаппа скорее всего ничего не сделает, чтобы помочь ей. Несмотря на любезность, в его письме чувствовался холодок. Поскольку когда-то Пет работала на Марселя, которого Скаппа ненавидел, он считает врагом и ее. Что ж, печально, но это не остановит ее поисков. В середине мая Пет получила первую заслуживающую внимания информацию. В письме из аукционного дома Кристи ей сообщали, что поверенным миссис Хейнц был адвокат Роджер Перки не Энфильд. Пет также указали его адрес и телефон в Лондоне. Она попросила Лотти немедленно заказать междугородный разговор. – Разница во времени почти пять часов, Пет. Мистер Энфильд скорее всего обедает… – Тогда узнай, где он обедает, и позвони туда. Я не хочу терять ни минуты, Лотти. Я и так уже опаздываю на пять лет. Когда на столе зазвонил телефон, Пет схватила трубку. Она услышала хорошо знакомый голос: – Здравствуйте, Пет. Доктор Хафнер замолчал, и Пет охватил безумный страх. Она догадалась, о чем он сообщит ей. Хафнер сказал, что сегодня на рассвете Беттина покончила с собой. – Как это случилось? – Она оделась и спустилась на пляж. В этот час там нет охранников. Ворота были заперты, но ваша мать перелезла через забор… и вошла в воду. Мне очень жаль, Пет. Нам следовало бы лучше следить за ней. |