Онлайн книга «Многобукаф. Книга для»
|
Дурак был из простых, не высокородных. Крестьянствовал понемногу — не то репу выращивал, не то овцами торговал, несущественно. Вот сидел он однажды на пеньке у дороги, смотрит — старуха идет. И прямо к нему. «Дай мне, говорит, добрый молодец, водички попить, совсем в горле пересохло». Был бы Дурак умным, плюнул бы через левое плечо и удрал бы, куда глаза глядят. Но поскольку умным он не был, то как ни в чем не бывало протянул старухе свою фляжку, да еще и местечко не пеньке уступил, передохнуть. — Ну, спасибо, — сказала тогда старуха. — Вот ты и совершил доброе дело, теперь загадывай три желания, а я их исполню. — Почему?! — испугался Дурак. — За что, бабушка? — А за то, что водички мне дал попить. Теперь не отвертишься! Я ведь Не-Просто-Так-Старушка! — Ой, мамочки! — запричитал Дурак. — Ой, горе-то какое! Да откуда же мне было знать, что нельзя подавать старушкам воды? — Раньше думать надо было! — одернула его Не-Просто-Так-Старушка. — Хочешь, не хочешь, а три желания твои я теперь выполню. Горько заплакал тогда Дурак. — Не хочу три желания! Мне ведь тогда волей-неволей придется в герои податься. Не бывает так, чтобы чудеса, и без подвигов. А какой из меня герой? У меня же дом, хозяйство, быт налажен. А тут срывайся с места, иди блуждай по белу свету, пока сказка не получится. А сказки тоже не всегда со счастливым концом бывают! — Зато твое имя навсегда останется в памяти народной! — ехидно заметила Не-Просто-Так-Старушка. — Так что давай, начинай. — Не хочу, чтобы мое имя оставалось в памяти! — насупился Дурак. — Хочу жить, как все люди. И чтоб никаких чудес! Не-Просто-Так-Старушка присвистнула и задумалась. — Ну ты и загадал… Чтобы никаких чудес, говоришь..? И как все люди? Не знаю даже, хватит ли моих сил… Расслоение реальности… мдя. Но сил у Не-Просто-Так-Старушки, конечно, хватило. У них, у Не-Просто-Так-Старушек, на такие гадости всегда силы находятся. Три желания Дурака исполнились в наилучшем виде. Никаких чудес с ним больше не происходило. Жить Дурак стал, как все люди — а потому и у остальных людей чудеса закончились. А имени его история не сохранила. * * * Король милостиво кивнул летописцу: — А, пришел? Заходи. — Спасибо, Ваше Величество. — Можно опустить титулы. Значит, ты — историк? — Да, Ваше Величество. — Историю пишешь? — В некотором роде… — Вот садись и пиши. А я буду диктовать. — Но, Ваше… — Садись-садись, не спорь. А то ведь другого историка приглашу. Летописец послушно рухнул на стул. Король заложил руки за спину и стал ходить по кабинету туда-сюда, задумчиво глядя в потолок и шевеля губами. — Значит, так. Пиши с красной строки: «Славное правление короля Георга Тридесятого Железнорукого (даты рождения и смерти пока пропусти) началось в тысяча четыреста лохматом году и ознаменовалось…» — Но, Ваше величество! — воскликнул летописец. — В тысяча четыреста лохматом году правил Ваш старший брат! А Вам было всего четыре года. И Вас зовут не Железнорукий, а… — А?.. — приглашающе оскалился Георг Тридесятый. — … а Длинноносый… — тихо договорил Летописец. Король согласно кивнул. — Правильно. Если бы меня звали как положено, я бы в твоих услугах не нуждался. А так приходится исправлять чужие ошибки. Так что ты пиши, пиши. — Но в тысяча четыреста лохматом году… — Правил я! И оставим эту тему. — Но так же нельзя! Ведь вам было всего… — Двадцать четыре года. Напиши, что я родился на двадцать лет раньше. А мой брат к тому времени уже умер. Его… скажем, отравили. — Но ведь на самом деле его отравили на шестнадцать лет позднее! — А кто знает, как оно было на самом деле? — доверительно наклонился к летописцу король. — А кто будет об этом знать через двести лет? Никто. Кроме таких же собак-историков, как ты. А они будут знать только то, что ты сейчас напишешь. — Но ведь есть же и другие источники… — Неважно. Есть другие, а будет и этот. Пусть там, в будущем, историки спорят, когда я родился. Мнения могут и разделиться, я не возражаю. Я за свободу мысли. — Хорошо… — летописец вжал голову в плечи и быстро заскрипел пером по пергаменту. — На чем мы остановились? А, «ознаменовалось»! Хм… как лучше написать: «завоеванием Тридевятых земель» или «покорением Тридевятых земель»? — Тридевятых?.. Но они ведь принадлежат Некоторому царству-государству! — Ну и что с того? Надо думать о будущем. Через двести лет мой пра-пра-правнук сможет на основании этого документа претендовать на Некоторую корону. Ты пиши, не отвлекайся. — Что писать? «Завоевание» или «покорение»? — Пиши «присоединение». Так лучше всего. Летописец кивнул и вписал новую строку в историю. — Напиши теперь, что в мое правление снизилась смертность, были самые низкие налоги, преступности не стало вовсе, зато было заложено три новых города и проложено триста миль новых дорог. Летописец прикусил язык и молча написал требуемое, никак не комментируя. — Я всегда прислушивался к мнению народа. Да, именно так. Ведь прислушивался? — Да, Ваше Величество… — Пиши. И про народную любовь ко мне пиши тоже. Всю правду, понял? Историческую правду, а не эту… — Я понял, — кивнул летописец. Король снова прошелся по кабинету. — Мало… неинтересно это всё. Таких королей были уже сотни, достаточно почитать хроники. А я хочу, чтобы меня и через века помнили. Подробности нужны — такие, чтобы в память врезались. — Написать, что вы своей рукой убили три тысячи неверных? — осторожно предложил Летописец. Король подумал и отрицательно мотнул головой. — Нет. Не поверят. Надо что-то такое… необычное. Экстравагантное. — Вроде купания голышом в проруби? — Вроде того… Кстати, это тоже напиши: что король Георг Тридесятый, мол, имел обыкновение купаться в проруби зимой. Знай наших! А, вот, придумал. Когда казне понадобились деньги, я ввел налог на длинные фамилии. Отсюда, мол, пошло выражение «длинный — рубль!» Запоминающийся факт? — Да, — согласился летописец. — Хорошо. Дай-ка сюда перо! Король быстро записал в календаре «ввести новый налог на фамилии» и вернул перо летописцу. |