Онлайн книга «Многобукаф. Книга для»
|
— Там… — Эльф задумался. — Там хорошо. Спокойно. Мы за эти годы развили науку, искусство, философию… У людей много нахватались, — он провел рукой по стенке вагона. — В общем, благодать и изобилие. Проводник достал новую папиросу, раскурил, затянулся и нервно хохотнул. — Спички вот только в дефиците. А еще сахар и мыло. Но мы работаем над этой проблемой. Уже, считай, почти решили. Эльф пристально вгляделся в окно, чертыхнулся и, загасив начатую папиросу, сунул окурок в карман. — Прибываем, — он кивнул на показавшиеся вдалеке огни станции. — Буколесье, вам здесь выходить. А мне обратно, за следующей партией. — Спасибо, — еще раз от души поблагодарил Скаллош. — Не за что, — хмыкнул эльф. — Иди, поднимай своих. Остановка через две минуты. — Вещи сложите сюда, а сами пройдите в эту дверь, — монотонно наставлял новоприбывших усталый пожилой чиновник-эльф. — Ваши вещи вы получите в целости и сохранности. Не волнуйтесь. Проходите в эту дверь, не задерживайтесь. Вещи оставляйте здесь, вы их получите на выходе. Проходите в эту дверь, вещи оставьте здесь… Скалллош вошел в длинное узкое помещение с изогнутыми трубками и вентилями вдоль стен. Возле каждого вентиля на подставке лежал аккуратный брусок бурого хозяйственного мыла. «А проводник говорил, что у них с мылом проблемы…» — невпопад подумал Скаллош. А из-за двери всё так же доносился ровный голос эльфа: — Проходите в душевую, вам надо помыться после дороги… вещи оставляйте здесь… не задерживайтесь, проходите, проходите… * * * На выходе из рая человек обернулся. — Можно один вопрос? Последний? — Ну, спрашивай. — Я, конечно, виноват, что съел запретный плод. Но я же думал, что рискую не зря! Я думал, отведаю от Древа Познания Добра и Зла — и познаю, что есть Добро, а что есть Зло. Но я по-прежнему этого не знаю! Почему так? И зачем тогда этому дереву дано такое странное имя — Древо Познания? — Мое дерево, как хочу, так и называю. * * * — Ну, свинопас, что у тебя есть для меня сегодня? — с деланным равнодушием спросила принцесса. — Сапоги-скороходы, — угодливо поклонился свинопас. Принцесса состроила гримаску. — У меня уже четыре пары таких! — Улучшенная модель! — быстро произнес свинопас. — Девятимильные. И всего за десять поцелуев. Принцесса задумалась. — Три поцелуя! — деловито предложила она. — Семь. — Три, и ни на один больше! — Шесть. — Ну ладно, четыре. — Пять. — Я сказала, четыре! — Пять, принцесса, и это последняя… — споткнувшись о ледяной взгляд принцессы, свинопас поперхнулся языком и замолк. — Ладно, четыре, — наконец вздохнул он. — Давай сапоги. Свинопас вручил принцессе сверток, она надорвала бумагу и придирчиво рассмотрела красный сафьян и золотые пуговки. — Угу. Пойдет. Ладно, я готова. — Один момент! Свинопас подбежал к своей хижине и вывел оттуда вереницу из трех чудовищ, горбатого карлика и маленького лягушонка. — Становитесь в очередь, — распорядился он, подталкивая чудищ и карлика к принцессе. — А ты, приятель, извини. В другой раз. Лягушонок разочарованно квакнул и ускакал обратно в хижину. — Карлики — по двойному тарифу! — капризно выпятила губу принцесса. — Хорошо, — вздохнул свинопас. — Запишите на мой счет, в кредит. Один поцелуй я буду должен. * * * Человек открыл затуманенные наркозом глаза и потряс головой. Над ним нависала величественная фигура в белом и радостно улыбалась. — Ну как? — спросил человек. — Поздравляю! У Вас мальчик! — Как — мальчик?! — возопил человек, голос его сорвался. — Опять?! — Да, вот как-то так… — Но я же нормальной ориентации, зачем мне мальчики? — Так уж вышло, — пожала плечами фигура. — Наследственность. — Но я же хотел девочку! Женщину! — Ну посуди сам, — ласково произнесла фигура, — в кого ему быть женщиной? Ты женщина? — Нет. — А среди твоих предков женщины были? — Эээ… н-нет. — Ну вот видишь. Человек понурился. — Что же мне теперь делать? — Ничего, — обнадежила его фигура, — будем экспериментировать дальше. — Ага, пока у меня ни одного ребра не останется, — проворчал человек и потер ноющий бок. — Не сметь паниковать! — нахмурилась фигура и наставительно подняла палец. — Кончатся ребра — возьмемся за позвоночник! * * * По вечерам, когда на берегу зажигается костер, приходит ветер. Его все ждут и боятся спугнуть. — Шшшш, — предупреждают волны. — Шшшш, — шепчут тростники. — Шшшш, — тихо соглашается песчаная дюна — хотя ей-то уж точно никто замечаний не делал. Тише песчаной дюны и так никого на свете нет. А потом ветер приходит и начинает рассказывать обо всём, что видел за день. Он ведь самый лучший в мире рассказчик — всё видит, всё слышит, везде бывает. А самому лучшему рассказчику и слушатели нужны самые лучшие: море, дюны, тростники. Никто не умеет слушать так, как они! — Шшшш, — рассказывает ветер, а волны ахают удивленно: — Шшшш? — Шшшш, — качают головами тростники. — Шшшш, — едва слышно повторяет про себя песчаная дюна. Она всё запоминает. Легкомысленный ветер завтра всё забудет, мечтательное море перепутает, тростники пойдут на прокорм вечно голодному костру, и только песок сохранит рассказ навечно. А ветер входит во вкус, мечется по берегу, жестикулирует, подбрасывает в воздух всякий мусор: — Шшшш! — Шшшш! — впечатлительное море начинает волноваться, по волнам пробегает дрожь ряби. — Шшшш! — присвистывают удивленные тростники. — Шшшш, — эхом отзывается дальний лес. — Шшшш… — сопит носом спящий у костра человек и чему-то улыбается. Спящие люди — тоже замечательные слушатели, вот если бы только не их привычка каждый раз просыпаться! — Шшшш, — дюна задумчиво передвигает песчинки. Она-то прекрасно знает, что когда-нибудь человек угомонится, перестанет куда-то вскакивать по утрам, зароется наконец в землю — и вот тогда-то она ему перескажет заново все забытые сказки. |