Книга Неснятое кино, страница 54 – Виктор Шендерович

Повертев шар, толстяк нашел метку и, рассмотрев ее, уточнил:

– А где карачуры?

– Он не сказал, – встревожился жилистый.

Толстяк еще повертел глобус, потом попробовал от него откусить, но сразу не получилось.

– Подержи, – попросил он и через пару секунд вернулся с каменным ножом. Двумя ловкими ударами он пробил глобус, отломил кусок, осторожно попробовал на зуб и задумчиво зажевал…

– Ну, как? – спросил жилистый.

– Пойдет, – ответил толстяк.

Он достал из-за пояса наушники, надел их и включил плеер.

Альберт, сидя перед палаткой на раскладном матерчатом стуле, кипятил на конфорке шприцы. Рядом на корточках сидела Фема и задумчиво глядела в кипящую воду.

За ее спиной обнаружился сын Правой Руки, Локоток.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – улыбнулся Альберт.

Локоток немного постоял и спросил:

– А ты умеешь печь блины?

– По воде?

– Ага.

– Когда-то умел.

– А спорим, я больше напеку? – сказал Локоток.

– Конечно больше, – согласился Альберт.

Локоток постоял еще немного у конфорки со шприцами и ткнул пальцем:

– А это зачем?

– О-о… Сейчас расскажу. У человека есть страшные невидимые враги…

– Микробы! – радостно крикнула Фема, уже прошедшая этот курс.

Альберт показал ей большой палец и подтвердил:

– Микробы. И я их тут убиваю. Варю живьем!

– Х-ха! – нанося удар по невидимому врагу, крикнула Фема.

– Ты колдун, – сказал Локоток.

– Нет.

– Зачем ты вступился за карачура?

– Я не хотел, чтобы его убили, – ответил Альберт.

– Ты за карачуров?

– Нет.

– Ты за нас?

– Да.

– Если ты за нас, карачуры тебе враги.

– Почему?

– Они хотят нашей смерти.

– А вы? – помедлив секунду, спросил Альберт.

– Мы никого не трогаем!

– Я видел.

– Они первые! – закричал Локоток. – Это все знают!

– Знаешь что… Все это очень непросто… – начал было Альберт, но мальчишка договорить не дал:

– Ничего не непросто! Ты все специально путаешь, Шибанутый!

– Что? Кто?

– Шибанутый. Тебя же так зовут? – Локоток посмотрел на Фему, и та прыснула от смеха.

– Вообще-то меня зовут Альберт, – усмехнувшись, представился гость. – А тебя?

– Это Локоток! – встряла Фема.

– Я – сын Правой Руки, – гордо сказал мальчик.

– Поздравляю. Так, значит, шибанутый… Угу… – Альберт пришиб комара и почесал шею. – Знаешь, наверное, те, кто так меня называют, хотят сказать, что мне ушибло голову всякими мыслями… И они правы! Ну-ка, дай-ка сюда голову, – попросил он.

Локоток послушно подставил голову, и Альберт легко щелкнул его в темечко.

– Вот. Теперь ты тоже шибанутый. – По лицу Локотка пролетела тревога. – Теперь у тебя в голове начнут заводиться разные мысли, расти мозги…

Локоток в ужасе схватился за голову.

– И меня щелкни! – попросила Фема.

– Обязательно.

Альберт аккуратно щелкнул по голове Фему. Локоток стоял, открыв рот.

– Локоток! – раздался голос Правой Руки.

Мальчик помахал в ответ.

– Иди сюда! – ровным голосом позвал отец.

– Иди-иди, – сказал Альберт. – Потом договорим…

– А ты?.. – спросил Локоток подружку.

– Я – кипячу шприц! – заявила Фема и несколько раз щелкнула себя по голове.

Локоток пошел прочь, потом остановился.

– А я убью карачура, – вдруг заявил он. – В это полнолуние, вот так!

И он показал удар: х-ха!

– Придешь посмотреть?

– Нет, – сказал Альберт.

– А ты?

Фема, быстро глянув на Альберта, пожала плечами и снова опустила взгляд в бурлящую воду.

– Локоток! – уже жестче позвал отец, и мальчик, помедлив секунду, начал подниматься по тропинке меж валунов.

– Приходи еще, покажешь, как печь блины! – крикнул ему вслед Альберт. – Ладно?

– Ага! – донеслось из-за гряды.

Спустя несколько дней…

Впрочем, сначала – картинками-наплывами – мы увидим ход этих дней: с медицинскими хлопотами Альберта и его записями в дневнике; с Фемой, прилипшей к Альберту; с мальчиком, обучающим его «печь блины»…

Вот Альберт о чем-то говорит с Локотком. Он щелкает его по голове, а потом как бы заглядывает внутрь через темечко и важно кивает: мол, растут мозги…

Вот аборигены следят за всем этим настороженными взглядами…

А вот сам Альберт стоит с раскрытым от удивления ртом – это он вдруг увидел аборигенов у телевизора. Мужик с цигаркой крутит ручку простенького генератора, и экран, разгоревшись, начинает показывать каких-то пляшущих эстрадных клоунов…

– А еще? – спросил Правая Рука.

Они с сыном сидели у костра.

– Еще он сказал, что человек сам… ну, в общем, это… сам решает, что хорошо, а что плохо, – доложил Локоток.

– И что ты ему ответил?

– Я ответил, что… ну, как же, а духи реки? Они же заповедали нам нашу тропу, правда? Что же будет, если каждый будет решать сам?

Отец кивнул:

– А он?

– А он меня и спросил: что будет? А я сказал: тогда духи реки рассердятся, и нас съедят карачуры. Я правильно сказал?

– Ты сказал отлично! А он?

– А он спросил: а карачурам их духи велят вас есть? Я сказал: велят. Он тогда говорит: это злые духи? Я говорю: ну да. Тогда он говорит: а если какой-нибудь карачур решит не слушаться своих духов и не захочет тебя убивать – он хороший или плохой?

– А ты? – после паузы спросил отец.

– А я… – Локоток помедлил. – Я сказал: он тогда – хороший. Потому что – за что же нас убивать?

И Локоток замолчал.

– А он?

– А он рассмеялся. Я неправильно сказал?